Dragon's Nest – сайт о драконах и для драконов

Dragon's Nest - главная страница
Гнездо драконов — сайт о драконах и для драконов

 

«...это как любовь, можно сотни книг написать, переломать сотни копий, но все сводится обратно к тебе,
если ты влюблён, то никакие Ъ термины не нужны, ты и сам это понимаешь.
Так же и тут. И бесполезно кому-то доказывать, что он не дракон, использя обидные прозвища
и потрясая своим(личным) кодексом Ъ, как вышитыми трусами.
Это как влюблённому объяснять, что он на самом деле не любит.»
Kodar

Алеша Попович и Тугарин Змеевич

Из славного Ростова красна города.
Как два ясные сокола вылётывали —
Выезжали два могучие богатыря:
Что по имени
                  Алешенька Попович млад
А со молодым Якимом Ивановичем.
Они ездят, богатыри,
                  плечо о плечо,
Стремено в стремено богатырское.
Они ездили-гуляли по чисту полю.
Ничего они в чистом поле
                  не наезживали,
Не видали они птицы перелетныя.
Не видали они зверя рыскучего.
Только в чистом поле наехали —
Лежат три дороги широкие.
Промежу тех дорог лежит горюч камень,
А на камени подпись подписана.
Взговорит Алеша Попович млад:
— А и ты, братец Яким Иванович.
В грамоте поучёный человек.
Посмотри на камени подписи,
Что на камени подписано.
И скочил Яким со добра коня.
Посмотрел на камени подписи.
Расписаны дороги широкие:
Первая дорога в Муром лежит,
Другая дорога — в Чернигов-град,
Третья — ко городу ко Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру.
Говорил тут Яким Иванович:
— А и братец, Алеша, Попович млад.
Которой дорогой изволишь ехать?
Говорил ему Алеша Попович млад:
— Лучше нам ехать ко городу ко Киеву.
Ко ласкову князю Владимиру.
В те поры поворотили добрых коней
И поехали они ко городу ко Киеву.
Недоехавши они до Сафат-реки, [1]
Становились на лугах на зеленыих:
Надо Алеше покормить добрых коней.
Расставили тут два бела шатра.
Что изволил Алеша опочив держать.
А и мало время позамешкавшись,
Молодой Яким со добра коня.
Стреноживши, в зелен луг пустил,
Сам ложился в свой шатер
                  опочив держать.
Прошла та ночь осенняя.
Ото сна Алеша пробуждается,
Встает рано-ранёшенько.
Утренней зарей умывается,
Белою ширинкой утирается,
На восток он, Алеша, богу молится.
Молодой Яким сын Иванович
Скоро сходил по добрых коней,
А сводил он поить на Сафат на реку,
И приказал ему Алеша
Скоро седлать добрых коней.
Оседлавши он, Яким, добрых коней.
Наряжаются они ехать ко городу
                  ко Киеву.
Пришел тут к ним калика перехожая:
Лопатки на нем семи шелков,
Подковырены чистым серебром.
Личико унизано красным золотом.
Шуба соболиная долгополая.
Шляпа сорочинская земли греческой,
В тридцать пуд шелепуга подорожная,
В пятьдесят пуд налита
                  свинца чебурацкого.
Говорил таковы слова:
— Гой вы еси, удалы добры молодцы!
Видел я Тугарина Змеевича:
В вышину ли он, Тугарин, трех сажен,
Промежу плечей — косая сажень,
Промежу глаз — калена стрела:
Конь под ним — как лютый зверь,
Из хайлища пламень пышет,
Из ушей дым столбом стоит.
Привязался Алеша Попович млад:
— А и ты, братец калика перехожая,
Дай мне платье каличее,
Возьми мое богатырское:
Лопатки свои семи шелков
Подковырены чистым серебром.
Личико унизано красным золотом,
Шубу свою соболиную долгополую,
Шляпу сорочинскую земли греческой,
В тридцать пуд шелепугу подорожную,
В пятьдесят пуд налиту
                  свинца чебурацкого.
Дает свое платье калика
                  Алеше Поповичу
Не отказываючи, а на себя надевал
То платье богатырское.
Скоро Алеша каликою наряжается
И взял шелепугу дорожную,
Котора была в пятьдесят пуд,
И взял в запас кинжалище булатное,
Пошел за Сафат-реку.
Завидел тут Тугарин Змеевич млад.
Заревел зычным голосом —
Продрогнула дубравушка зеленая,
Алеша Попович едва жив идет.
Говорил тут
                  Тугарин Змеевич млад:
— Гой еси, калика перехожая!
А где ты слыхал и где видал
Про молода Алешу Поповича?
А и я бы Алешу копьем заколол.
Копьем заколол и огнем спалил.
Говорит тут Алеша каликою:
— Ай ты гой еси,
                  Тугарин Змеевич млад!
Поезжай поближе ко мне —
Не слышу я, что ты говоришь.
И подъезжал к нему
Тугарин Змеевич млад.
Сверстался Алеша Попович млад
Против Тугарина Змеевича,
Хлестнул его шелепугою
                  по буйной голове,
Расшиб ему буйну голову, И упал Тугарин
                  на сыру землю.
Скочил ему Алеша на черну Грудь.
В те поры взмолился
Тугарин Змеевич млад: —
Гой еси ты, калика перехожая!
Не ты ли Алеша Попович млад?
Только ты — Алеша Попович млад.
Сем побратуемся с тобой.
В те поры Алеша врагу
                  не веровал.
Платье с него снимал цветное
На сто тысячей и всё платье
                  на себя надевал.
Садился на его добра коня
И поехал к своим белым шатрам.
В те поры увидели Яким Иванович
И калика перехожая,
Испугалися его,
                  сели на добрых коней,
Побежали ко городу Ростову.
И настигает их
Алеша Попович млад.
Обернется Яким Иванович —
Он выдергивал палицу боевую
                  в тридцать пуд,
Бросил назад себя:
Показалося ему,
                  что Тугарин Змеевич млад.
И угодил в груди белые
Алеши Поповича,
Сшиб из седелечка черкасского,
И упал он на сыру землю.
В те поры Яким Иванович
Скочил с коня доброго,
                  сел на грудь ему,
Хочет пороть груди белые —
И увидел на нем золот чуден крест,
Сам заплакал, говорил калике
                  перехожему:
— По грехам надо мною, Якимом,
                  учинилося.
Что убил своего братца родимого!
И стали его оба трясти и качать
И потом подали ему питья
                  заморского —
От того он здоров стал.
Стали они говорить и между собою
                  платье менять:
Калика свое платье надевал каличее,
А Алеша свое богатырское.
Сели они на добрых коней
И поехали все ко городу ко Киеву,
Ко ласковому князю Владимиру.
А и будут они в городе Киеве
На княженецком дворе,
Скочили со добрых коней,
Привязали к дубовым столбам,
Пошли во светлы гридни,
Молятся спасову образу
И бьют челом, поклоняются
Князю Владимиру
                  и княгине Апраксеевне
И на все четыре стороны.
Говорил им ласковый Владимир-князь:
— Гой вы еси, добры молодцы!
Скажитеся, как вас
                  по имени зовут —
А по имени вам можно место дать,
По изотчеству можно пожаловать.
Говорит тут Алеша Попович млад:
— Меня, осударь,
                  зовут Алешей Поповичем,
Из города Ростова,
                  старого попа соборного
В те поры Владимир-князь
                  обрадовался,
Говорил таковы слова:
— Гой еси, Алеша Попович млад!
По отечеству садися
                  в большое Место,[2]
                  в передний уголок,
В другое место богатырское,
В дубову скамью против меня,
В третье место, куда сам захошь.
Не садился Алеша в место большее
И не садился в дубову скамью —
Сел он со своими товарищами
                  на палатный брус.[3]
Мало время позамешкавши.
Несут Тугарина Змеевича
На той доске красна золота
Двенадцать могучих богатырей,
Сажали в место большее,
А подле него сидела
                  княгиня Апраксеевна.
Тут повары были догадливы —
Понесли яства сахарные
                  и питья медвяные,
А питья всё заморские,
Стали пить-есть, прохлаждатися.
А Тугарин Змеевнч
                  нечестно хлеб ест,
По целой ковриге за щеку мечет —
Те ковриги монастырские,
И нечестно Тугарин питья пьёт —
По целой чаше охлестывает,
Котора чаша в полтретья ведра.
И говорит в те поры
                  Алеша Попович млад:
— Гой еси ты, ласковый осударь
                  Владимир-князь!
Что у тебя за болван пришел?
Что за дурак неотёсанный?
Нечестно у князя за столом сидит.
Княгиню он, собака,
                  целует во уста сахарные.
Тебе, князю, насмехается.
А у моего сударя-батюшки
Была собачища старая,
Насилу под подстолью таскалася,
И костью та собака подавилася —
Взял ее за хвост, под гору махнул.
От меня Тугарину то же будет.
Тугарин почернел, как осення ночь.
Алеша Попович стал,
                  как светел месяц.
И опять в те поры повары были
                  догадливы —
Носят яства сахарные и принесли
                  лебёдушку белую.
И ту рушала княгиня
                  лебедь белую.
Обрезала рученьку левую,
Завернула рукавцем,
                  под стол опустила,
Говорила таковы слова:
— Гой еси вы, княгини-боярыни!
Либо мне резать лебедь белую,
Либо смотреть на мил живот,
На молода Тугарина Змеевича!
Он, взявши, Тугарин, лебедь белую,
Всю вдруг проглотил,
Еще ту ковригу монастырскую.
Говорит Алеша на палатном брусу:
— Гой еси, ласковый осударь
                  Владимир-князь!
Что у тебя за болван сидит?
Что за дурак неотёсанный?
Нечестно за столом сидит.
Нечестно хлеба с солью ест —
По целой ковриге за щеку мечет
И целу лебёдушку вдруг проглотил.
У моего сударя-батюшки,
Федора, попа ростовского,
Была коровища старая,
Насилу по двору таскалася,-
Забилася на поварню к поварам,
Выпила чан браги пресныя,
От того она лопнула.
Взял за хвост, под гору махнул.
От меня Тугарину то же будет.
Тугарин потемнел, как осенняя ночь,
Выдернул кинжалище булатное,
Бросил в Алешу Поповича.
Алеша на то-то вёрток был,
Не мог Тугарин попасть в него.
Подхватил кинжалище Яким Иванович,
Говорил Алеше Поповичу:
— Сам ли бросаешь в него
                  или мне велишь?
— Нет, я сам не бросаю
                  и тебе не велю!
Заутра с ним переведаюсь.
Бьюсь я с ним о велик заклад —
Не о ста рублях, не о тысяче,
А бьюсь о своей буйной голове.
В те поры князья и бояра
Скочили на резвы ноги
И все за Тугарина поруки держат: [4]
Князья кладут по сто рублей,
Бояре по пятьдесят,
                  крестьяне по пяти рублей;
Тут же случилися гости
                  купеческие —
Три корабля свои подписывают
Под Тугарина Змеевича,
Всякие товары заморские,
Которы стоят на быстром Днепре.
А за Алешу подписывал
                  владыка черниговский.
В те поры Тугарин взвился
                  и вон ушел.
Садился на своего добра коня,
Поднялся на бумажных крыльях
                  по поднебесью летать.
Скочила княгиня Алраксеевна
                  на резвы ноги,
Стала пенять Алеше Поповичу:
— Деревенщина ты, засельщина!
Не дал посидеть другу милому!
В те поры Алеша не слушался,
Взвился с товарищами и вон пошел,
Садились на добрых коней,
Поехали ко Сафат-реке,
Поставили белы шатры,
Стали опочив держать.
Коней отпустили в зелены луга.
Тут Алеша всю ночь не спал,
Молился богу со слезами:
— Создай, боже, тучу грозную,
А и тучу-то с градом-дождя.
Алешины молитвы доходчивы —
Дает господь-бог тучу
                  с градом-дождя.
Замочило Тугарина крылья бумажные, [5]
Падает Тугарин, как собака,
                  на сыру землю.
Приходил Яким Иванович,
Сказал Алеше Поповичу,
Что видел Тугарина на сырой земле.
А скоро Алеша наряжается,
Садился на добра кони,
Взял одну сабельку острую
И поехал к Тугарину Змеевичу.
Увидел Тугарин Змеевич
                  Алешу Поповича,
Заревел зычным голосом:
— Гой еси, Алеша Попович млад!
Хошь ли, я тебя огнем спалю,
Хошь ли, Алеша, конем стопчу,
Али тебя, Алеша, копьем заколю?
Говорил ему Алеша Попович млад:
— Гой ты еси,
                  Тугарин Змеевич млад!
Бился ты со мной о велик заклад
Биться-драться един на един,
А за тобою ноне силы-сметы нет.
Оглянется Тугарин назад себя —
В те поры Алеша подскочил,
                  ему голову срубил.
И пала голова на сыру землю,
                  как пивной котел.
Алеша скочил со добра коня
И проколол уши у головы
                  Тугарина Змеевича,
И привязал к добру коню,
И привез в Киев-град
                  на княженецкий двор.
Бросил середи двора
                  княженецкого.
И увидел Алешу Владимир-князь,
Повел во светлы гридни,
Сажал за убраны столы;
Тут для Алеши и стол пошел.
Сколько время покушавши,
Говорил Владимир-князь:
— Гой еси, Алеша Попович млад!
Час ты мне свет дал.[6]
Пожалуй, ты живи в Киеве,
Служи мне, князю Владимиру,
Долюби тебя пожалую.
В те поры Алеша Попович млад
                  князя не ослушался,
Стал служить
                  верой и правдою.
А княгиня говорила Алеше Поповичу:
— Деревенщина ты, засельщина!
Разлучил меня с другом милыим,
С молодым Змеем Тугаретином!..
То старина, то и деяние.

[1] Сафат-река — вымышленная река, упоминаемая только в былинах.
[2] "По отечеству садися в большее место". — По отечеству здесь: по роду, знатности, происхождению.
[3] "Сел он со своими товарищами на палатный брус". — Сказитель-крестьянин полагал, что княжеский терем устроен так же, как крестьянская изба. Палата, (полати) в крестьянской избе — помост между полом и потолком на высоте не ниже роста человека. Полати обычно занимали часть избы от печи до противоположной стены. Крепились палати на палатном столбе и палатном брусу. Обычно во время праздников на палатях находились дети и посторонние люди. Алеша, чтобы не обращать на себя внимание, решил сесть на самое скромное место.
[4]"И все за Тугарина поруки держат" то есть ручаются.
[5]"Замочило Тугарина крылья бумажные" — Представление о бумажных крыльях Тугарина возникло у сказителя, очевидно, под влиянием бумажных (тканевых) накидок от дождя, какие носили в XVIII веке. Эти накидки были без рукавов, а полы их назывались крыльями.
[6]"Час ты мне свет дал" то есть теперь, сейчас только Владимир увидел свет, почувствовал свободу, избавившись от Тугарина.