Конкурс «Драконьи сказки»

Безымянный

Автор: Даниэль

"Благословенна твердь земная"!!! - это я осознал, едва очнулся и попытался отодрать намертво вцепившиеся в мокрые камни пальцы. Первая мысль сменилась стоном, когда избитое волнами тело шевельнулось и начало жаловаться на ободранные колени, бесчисленные ссадины и впившееся в бок ребро валуна. Я приподнялся и, собрав последние силы, заполз повыше, туда, куда не доставали брызги бесновавшихся, словно недовольных тем, что их игрушка сбежала, волн.

Шторм лишь теперь пошел на убыль, и меж лохматых, хмурых туч выглянуло солнце. Ветер вскоре высушил волосы и изодранную одежду, подсохшая соль вызывала жжение в ранах, но все это было мелочами в сравнении с ликованием по поводу чудесного спасения. Сколько меня носило по волнам? Сутки, а может быть больше? Судя по картам, в округе на протяжении нескольких сотен миль от места крушения не было ни одного клочка земли, так что я понятия не имел, где оказался, и спасся ли кто еще из команды.

О голоде я пока не думал, но жажда заставила подняться на ноги, как только немного пришел в себя. Беглый осмотр вызвал разочарование. Остров, на который меня вынесло волею судьбы, казался голой, забытой богом и даже птицами скалой. Эйфория пошла на убыль, и я начал лихорадочно карабкаться наверх, обещая себе чуть ли не райские кущи по ту сторону, стоит лишь преодолеть подъем и заглянуть на подветренный склон. Увы, даже не достигнув самой вершины, стало ясно, что худшие опасения подтвердились - взору моему открылся такой же угрюмый пейзаж. Было от чего прийти в отчаяние! Даже обнаруженная лужа дождевой воды, скопившейся в каменной чаше после дождя, не принесла радости. Усталость, чувство бесконечного одиночества и уныние навалились с новой силой, так что, напившись, ополоснув лицо и кое-как промыв ссадины, я забился в укромное местечко в ожидании неминуемой смерти и, в конце концов, задремал.

Я проснулся в испуге - камень, к которому прижался в поисках хоть какого-то укрытия от ветра, шевелился. Спросонок показалось, что скала рушится, и я сейчас вновь окажусь в ненавистном море.

"Дракон?!" - от внезапного осознания, кто передо мной, готовый вырываться вопль застрял в горле, а сердце бухнуло в пятки. Я попятился, но колени подогнулись. Наверное, оставался лишь миг до воплощения моих страхов в жизнь, когда когтистая лапа удержала меня на краю обрыва чуть ли не в полуобморочном состоянии. Я заворожено, как мышь на удава, уставился в золотистый, мерцающий глаз. Непонятное, нечеловеческое совершенство этого существа, в чьем превосходном разуме я больше не сомневался, вызывало восторг и подавляло.

Как оказалось, дракон облюбовал это место и великодушно позволил мне жить рядом. Я не раз терзался вопросами, как тут можно жить, и что ему во мне? Почему терпит мое присутствие и даже заботится? Хотя, если подумать, где еще жить дракону как не в удалении от людей? Но неужели он не мог найти себе нечто более пристойное, чем эта лысая скала?

Тяготясь одиночеством, я поначалу приставал к нему, пытаясь вызвать на разговор, ведь должен же он издавать звуки и хоть как-то общаться, если не со мной, то с себе подобными. Но все усилия оказались напрасны - я не добился даже знака. Чтобы не сойти с ума за неимением собеседника, я начал говорить сам с собой. Потом так же незаметно прекратил и погрузился в молчание.

Я давно сбился со счета дней и забросил это безнадежное занятие. Одежда обветшала и превратилась в лохмотья, едва прикрывавшие костлявое тело. Волосы мои отросли. Появившиеся поначалу отдельные седые волоски в бороде слились в целые пряди, а следом побелела и сильно поредевшая коса. Если бы не дракон, я не протянул бы так долго. Даже ныряя в волны, одними моллюсками себя не прокормишь. Тем более теперь, когда суставы от старости скрипят так, словно в них въелась соль всех морей. Дракон приносит рыбу, которую я пеку прямо тут, на разогретом им же камне, иногда балует меня диковинными фруктами.

Но даже сейчас, образно выражаясь, на краю могилы, мне не дает покоя одна загадка. Почему он не улетает? Ведь не ради меня же возвращается вновь и вновь в это неприглядное место. Когда я тут появился, дракон уже был и, похоже, был вечно, словно эта скала - его дом, но что привязывало могучее создание к продуваемому всеми ветрами одинокому камню посреди моря?

Уверен, он может говорить, хотя за все время ни разу так и не подал голоса. Может, но не хочет. Хотя, сдается, я научился читать его мысли, вернее, видеть, отрывочно и смутно, когда сознание соскальзывает на тонкую грань между сном и явью, теперь все чаще и чаще, похоже, возраст берет свое.

Всех, знавших его по имени, давно унесло потоком времени, а само имя за ненужностью погребено в темных глубинах памяти. Зачем, если есть только его "я" и мир, проявления которого он по собственной воле свел к бескрайнему океану, солнцу и нагретой лучами скале.

Когда-то он создал это место, вызвав из небытия лишь силой своего желания, не задумываясь особо о цели и смысле. Гигантский кратер потухшего в незапамятные времена вулкана частично затопила вода, образовав тихую голубую лагуну меж выгнувшимися подковой берегами. Собственно, остров и состоял из двух пологих, поросших лесом склонов "подковы" с возвышавшейся над сушей и морем горой. Дракон наполнил остров жизнью и сделал местом, куда можно прилететь и отдохнуть, на время забыв обо всем…

…Теперь он помнил, и, наверное, поэтому позволил своему творению погрузиться в морскую пучину. Зачем держаться за то, что себя изжило? Этот остров, долгое время служивший приютом вечному страннику, как оказалось, был предназначен для встречи и танца с собратьями, потом же нужда в нем отпала, отмерла сама собой.

Когда-то в прозрачной лагуне плескались дельфины, воздух полнился ароматами цветов и дрожал в многоголосии птиц, а под звездами на ночных полянах в сиянии светлячков танцевали феи. Теперь же в отлогих подводных лощинах обжились стайки разноцветных рыб, и время от времени резвятся случайно заплывшие русалки. И пусть от всего былого великолепия осталась лишь одна голая, обдуваемая ветрами горная вершина, в памяти это место по-прежнему прекрасно…

Я вздохнул и открыл глаза. Солнце начало клониться к закату, и в пронизанной светом воде я вдруг увидел очертания утонувшего острова.

Спасибо. Я погладил чешуйчатую лапу. Теперь можно умереть спокойно, зная, что разгадка всему - память.

Робкая надежда, что и я, возможно, не буду забыт, с закатными лучами согрела сердце.