Конкурс «Драконьи сказки»

Драконовы сказки

Автор: Anestes

- Выдумки все это, выдумки! – возмущенно крикнул мальчишка лет семи, сжав кулаки – Драконовы сказки! И ты врун!

- Драконы не обманывают, они рассказывают сказки. Чаще всего, про свои сокровища…

Дракон был небольшой. Верхом на лошади Квейн достал бы макушкой ему до плеча. И при желании мог бы пройти под брюхом, не наклоняясь. Правда, не сейчас, когда ящер прижался к земле, защищая мягкую кожу на животе. Серо-зеленый. Лесной.

Обычно драконоборцы не трогали таких мелких. Если конечно, у них не заводилась дурная привычка есть человечину…

У этого привычка была. И даже не привычка, а жадность до человеческого мяса. Он разорил уже две деревни, пока селяне не поняли, что рогатинами зверя не возьмешь, и вызвали драконоборца.

Никто не мог понять, откуда берутся драконы. Даже самые старые драконоборцы никогда не встречали детенышей драконов, не видели следов одного дракона в отдаленных друг от друга местах, и уж тем более, не встречали драконов парами или стаей…

Маги утверждали, что драконы – дети стихий. Суеверные подхватывали эти россказни и разносили по стране. В народе даже ходили приметы: «Молния в землю – дракон родится», «Ураган пройдет – дракон останется».

Квейн привязал лошадь к последней сосне леса, у крутого обрыва. Дальше пройти можно было только по узкой тропке, вжимаясь спиной в склон, чтобы не свалиться в ревущий речной поток. Выше по течению изумрудной завесой с белыми кружевами пены висел водопад.

Квейн встряхнулся, похлопал коня по шее и полез на тропинку.

Если он все правильно понял, то это - то самое место.

- Пещерассс, за водоссспадом. Там мое сссокровище. – просипел умирающий дракон.

С драконом Квейн справился быстро. Настолько, что осталось неприятное чувство вины от убийства. Пришлось напомнить себе о сожранных тварью людях.

Драконоборец медленно двигался к пенной завесе. Несколько раз он оскальзывался и покрывался холодным потом – внизу вода рвалась между острых камней. Не утонешь – так разобьешься. Пожалуй, он предпочел бы еще раз сразиться с драконом, да не таким, как этот, а с настоящим стихийным ящером, размером с императорский дворец. Квейн однажды участвовал в облаве на такого. Тогда драконоборцев собрали со всей страны – а это больше двух десятков охотников! Квейн поморщился. Была в драконах красота и сила, которую нужно было воспевать в былинах, а не жечь огнем и колоть заговоренным железом. Жаль, что почти каждый дракон, едва появившись в этом мире, понимал, что самая легкая и удобная добыча – это человек. Тот, огромный черный ящер, успел сожрать больше тысячи человек и опустошил цветущую провинцию.

Занятый воспоминаниями, Квейн почти добрался до водопада. Его окатило мельчайшими каплями, вода осела на кожаных брюках и жилетке, а вот рукава рубахи сразу же пропитались влагой и прилипли к мускулистым рукам. Он машинально смахнул ладонью капли с короткого ежика волос, фыркнул и посмотрел вперед.

Последний участок тропы, длинной в два широких шага обвалился – или его и не было никогда. Впрочем, дракону тропа была не нужна – он, наверняка, влетал в пещеру, искупавшись в падающей сверху воде.

Наверное, это было красиво. Жаль, Квейну не удалось увидеть дракона, вырывающегося из водопада, на огромных кожистых крыльях, в ореоле мельчайших радуг и бриллиантов брызг.

Он был романтик, драконоборец Квейн. Соратники советовали ему податься в барды – благо за время охоты на драконов он насобирал множество красивых и жутких историй. Но Квейну нравилась его работа. За исключением, конечно, самого факта убийства драконов.

Он хотел бы описывать драконов, составить большую энциклопедию с картинками, Классифицировать их по видам и повадкам… Но рисовать себя позволяли только мертвые драконы.

Квейн вздохнул. В сумке, навьюченной на лошадь, лежал футляр с набросками. Даже этого, последнего, Квейн зарисовал, прежде чем сжечь.

Трупы драконов всегда сжигали. Неизвестно, откуда они появлялись – и Квейну не хотелось бы снова иметь дело с уже убитым однажды драконом. Магическое пламя разгорелось быстро, и скоро от дракона остался лишь пепел.

Да… И любителей нажиться на колдовских ингредиентах это доводило до бешенства.

Все самое ценное, что можно было взять с добычи, Квейн прихватил с собой. Он, конечно, надеялся, что чутье его не подводит и за ним никто не идет, но… если пропадет лошадь, он купит новую в ближайшем селе. А вот как объяснить Магистру, почему он не принес огненный зуб, так высоко ценимый магами, Квейн не представлял.

Драконоборец собрался с силами, отлепился от обрыва и прыгнул. Поскользнулся, взмахнул руками и совсем не романтично грохнулся по ту сторону водопада.

Конечно, от окатившего вала воды его не спасли ни кожаные вещи, ни резкий рывок вглубь грота. Квейн встал, отряхнулся, как собака и осмотрелся. Грот уходил далеко вперед, утопая в темноте. Сзади гремел водопад, и Квейн порадовался, что упал удачно, далеко от края – иначе вода смыла бы его в реку.

Он порылся в карманах, перебрал намокшие артефакты. Впрочем, магическое пламя водой не зальешь. Вытянул меч из ножен за спиной – мало ли кто или что могло охранять драконьи сокровища. В другую руку из-за пояса перекочевал жезл, испускающий жизнерадостный оранжевый свет. Мертвенно-бледные светящиеся палки давали намного больше света, но Квейн суеверно побаивался некромантских штучек. В пещерах и подземельях можно встретить всякое, пусть лучше в руках будет кусочек солнца, чем лунный луч, усиливающий нежить.

Взмахнув жезлом, чтобы разогнать тьму, Квейн пошел вглубь грота.

Длинный ход петлял, но внутри было на удивление сухо. Брызги от водопада не залетали в пещеру, и постепенно Квейн перестал осторожничать, шагая. Потому и пропустил момент, когда под ногами начали похрустывать… кости. Драконоборец опустил жезл, и присмотрелся. Тонкие косточки и черепа небольших животных – коз, овец и собак, а может и волков. Квейн посветил туда-сюда, выискивая человеческие, но не нашел. Удивительно, но запах в гроте был приятным. Пахло не то сеном, не то землей после дождя, а никак не сыростью и падалью. И кости были высохшие, а не сгнившие.

Дракон сказал – сокровище. То, что драконы говорили, не было редкостью. Чаще всего они, правда, бросались проклятиями и угрозами. Или посылали мыслеобразы «страх», «боль», «тоска»… Неожиданно было то, что дракон сказал о сокровищах, да еще своему убийце.

Квейн ухмыльнулся. Конечно, это могла быть ловушка, посмертная месть. Но в драконоборцы не попадают те, кто боится рисковать.

Да и потом, может, это – что-то настолько ценное, что лучше доверить врагу, чем оставить прозябать в каменном мешке. Подумал Квейн и споткнулся о валун, пребольно стукнувшись коленом. Путь ему преградила россыпь камней, величиной с голову лошади. Квейн даже голову поднял, ожидая увидеть небо – откуда-то ж должны были упасть эти камни - но свод пещеры был цел.

Квейн обошел камни, поднял жезл над головой, чтобы выбрать путь и увидел, что оказался в тупике.

Драконоборец хмыкнул. Он внимательно смотрел по сторонам и был уверен, что в гроте не было боковых ходов. Он несколько раз обернулся. Тупик.

Неужели месть дракона свелась к обливанию холодной водой? Квейн плюнул в сердцах. Он-то уже успел представить горы золота или тайные знания, спрятанные в пещере…

- Драконовы сказки! – зло бросил он и присел на валун. Чтобы почти сразу вскочить – камень был горячим, жар чувствовался даже через кожаные брюки.

Квейн приблизил жезл к камням. Как-то очень правильно они лежали – почти идеальным кругом, а в центре… У Квейна екнуло сердце. Кажется, он нашел то самое сокровище. И стал первым драконоборцем, да что там – первым человеком, который увидел это!

Нет, конечно, они часто находили драконье логово, и чаще всего именно оттуда начиналась облава, но ничего подобного там не было. В центре гнезда из камней лежало яйцо. Оно почти не отличалось от валунов, разве что более ровными боками. Неприметный серо-коричневый цвет хорошо прятал его. Квейн подошел поближе. Наверняка у него хватит сил поднять находку…

У него даже руки задрожали от осознания того, что он может описать яйцо дракона или даже детеныша, если удастся сохранить яйцо в целости.

Квейн представил, как будет пытаться вытащить яйцо через водопад, и его словно снова окатило ледяной водой. Он не справится. И уронит драгоценную находку в реку. К тому же, камни наверняка грел своим пламенем дракон перед тем, как покинуть логово. Холодная вода может быть опасна для яйца.

Драконоборец вздохнул. Потрогал ближайший валун. Камни остывали. Скорее всего, к утру тепло уйдет совсем, и яйцо замерзнет.

Квейн пристроил жезл между валунами и достал из-за пазухи чудом оставшийся сухим лист бумаги начал зарисовывать гнездо.

Он закончил рисунок, аккуратно затушевал трещину на нарисованном яйце, встал, встряхнул руки…

Стоп! На яйце не было трещины, когда он его нашел!

Драконоборец схватил жезл и ткнул им в яйцо, едва не задев скорлупу.

Так и есть – от макушки и до основания змеилась тонкая трещина.

Квейн протянул руки, дрожащие пальцы коснулись теплой, чуть шершавой скорлупы. Драконоборец поборол желание зажмуриться и резко потянул две половинки в стороны. Он ожидал увидеть что угодно – от протухшего желтка до пирующих на зародыше червей. Но только не…

Внутри, свернувшись клубком, спал миниатюрный дракон. Впрочем, нет, не миниатюрный. Как детеныш любого существа, дракончик был по-детски нескладен. Мягкие чешуйки еще не обрели блеска и остроты, гребень на спине топорщился не шипами, а костяными шишками. А мордочка вызвала умиление даже у драконоборца.

Разбуженный дракончик обиженно пискнул, моргнул круглыми сонными глазенками, и к Квейну пришли мыслеобразы «темно», «страшно», «один». Квейн не увидел в образах драконицы – словно он был первым, кого встретил дракончик.

Не удержавшись, Квейн протянул руку погладить и попытался неловко сформировать мыслеобраз заботы. Их, конечно, учили создавать мыслеобразы. Но практики было маловато. Люди не умели читать мыслеобразы, а что мог углядеть в их попытках общения дракон, оставалось тайной.

Но драконенок, видимо, понял Квейна, потому что в ответ пришли громкие «голод», «темно». Квейн вздохнул, попытался сложить в мыслеобраз дорогу наружу – не оставлять же драконенка одного в темноте!

Он, правда, не представлял, что будет делать с драконом, но был совершенно уверен в том, что не отдаст детеныша ни Магистру, ни магам. А для этого нужно было доставить дракона в свое поместье и не позволять ему охотится на людей.

Дракончик медленно встал, скорлупа под ним треснула, распахнулись крылья – не слишком уверенно, но твердо. Ростом драконенок был Квейну по берда. И весил, наверняка, не меньше. Как вытащить его из пещеры, Квейн не представлял.

Но дракончик выбрался из остатков скорлупы, перебрался через камни гнезда, цепко держась на четырех толстых лапках, и неожиданно резво потрусил в сторону водопада.

Квейн прихватил с собой несколько кусков скорлупы, хмыкнул:

- Мое сокровище! – и пошел за драконом.

У завесы воды дракончик остановился, фыркнул, после чего к Квейну пришло «мокро», «холодно», расправил крылья, несколько раз взмахнул ими для пробы и ринулся вперед, чтобы дождаться человека на обрыве.