Конкурс «Здесь водятся драконы»

Здесь обитают драконы

Автор: Alister

5.01.2012

- Парни, я чувствую себя идиотом, - проворчал Эрнест, грузно перемещаясь по напечённой полуденным солнцем брусчатке. Сонная улочка была тиха и глуха. Поэтому особенно отчётливо раздавались шаги: и самого Эрнеста, и двух грациозных животных, которых он вёл на поводках. Слева шагал пёс величиной с сенбернара. Его невероятно густая и длинная белая шерсть своим полярным видом лишь усиливала духоту. Никак не годилась она для городка у подножия джунглей. А чёрные полосы на ней походили на участки выжженной травы.

Впрочем, лисья морда справа (под стать псу размерами) ещё меньше соответствовала местной природе. Густого винного цвета зверь поблёскивал зеркально-чёрными глазами, а от каждого шага облако невесомой золотистой шерсти на голове и плечах взметалось по-новому. Позади лиса взметалось второе такое же облако — хвост.

- Идёт такой, понимаешь, лысый мужик, собачек выгуливает... - пожаловался Эрнест снова, когда ему никто не ответил. Мимо проплыл запылённый магазинчик, потом — длинная белая стена, рядом с которой жара давила в три раза сильнее.

«Собачки» продолжали идти своей дорогой, и со стороны вполне могло показаться, что это они ведут запарившегося толстяка в бледно-синей рубашке и джинсах, а не наоборот.

Через двести метров лис повернул длинную узкую голову и прорычал:

- Прошли.

Пёс сразу остановился и тоже обернулся на Эрнеста.

- Что, всё было настолько паршиво, что мне нужно было притворяться идиотом? - обиженно пробасил здоровяк, глядя на зверей. - Я, конечно, в энергетике дуб дубом, но...

- Фух... - вздохнул лис. - Эрн, я тебе потом расскажу, ты в ужас придёшь.

- А?! - поразился мужик. - НАСТОЛЬКО паршиво?

И резко обернулся на только что пройденную улочку. Улочка спала и дальним концом утопала в мареве, как бы намекая, что не стоит лишний раз тревожить её сон.

- Пить хочу, - произнёс арктический пёс . - Зайдём в какое-нибудь заведение?

- В колодец? - хмыкнул лис. - Мы же звери.

- Можно и в колодец. Главное, чтобы на дне нас не ждал какой-нибудь ещё таинственный край.

Эрнест внимательно изучил взглядом совершенно подавленные жарой каменные дома, брусчатку, вялые клумбы. Ничего подозрительного не было. Лишь жара-жара-жара внизу и небо-небо-небо верху. Безнадёжно пустое, накалённое торчащим в нём солнцем.

Четвероногие тем временем ловко отстегнули ошейники передними лапами и задумчиво уселись. Толстяк, своим здоровым пузом создававший немало тени, вздохнул:

- Эй, народ, это вам мех позволяет на этой сковородке сидеть, а меня вам совсем не жалко? Я для пеших прогулок не приспособлен. Давайте такси вызовем. Хоть ведро с болтами, хоть телегу... И я так и не понял, зачем я здесь вам нужен, такой весь бесполезный в ювелирной настройке миров.

Звери промолчали. Пробежал сухой горячий ветер.

«Они хотят, чтоб я был ещё более раздражён? - хмыкнул про себя мужчина. - Нет, это делу не поможет. Покривлять из себя даоса, что ли?»

Всё на улице смолкло. Мужчина закрыл глаза, расслабил тело, используя лишь самые необходимые напряжения. Застыл, как двухметровая статуя, игнорируя жару в воздухе, одежде и под подошвами обуви. Тишина.

Сухо прошуршал ветерок.

- Спасибо, - отозвался лис. - Эрнест, как я тебе признателен. Ведь ты сам не знаешь, на что подписался. И я уверен, что, даже узнав, дойдёшь до конца.

Толстяк не пошевелился, хотя его согласие чувствовалось безо всяких знаков выражения.

- Эрнест... - произнёс пёс глубоким, почти равнодушным баритоном. - Не знаю даже, как тебе это сказать... Чувствуешь? Должен был почувствовать сейчас. Мирок этот быстро вымирает. Людей смерть подкарауливает на каждом шагу. Тут происходит процесс, обратный географическому открытию. Всё закручивается так, и ничто не способно помешать этому. Это как раковая опухоль. Неизлечимая болезнь, которой даже мы воспрепятствовать не можем. Известная карта мира обгорает по краям.

- В общем, Эрн, - перебил лис. - Метафоры метафорами, а масштабы катастрофы ты всё равно вряд ли поймёшь. Не видно её.

- Не видно. - Пёс кивнул, разгоняя жару мохнатым хвостом.

Толстяк наконец открыл глаза и уставился на зверей.

- Скажите прямо, что вы от меня хотите? - пробасил он. - Дать кому-то в морду я могу. Подыскать лазейку в законе я могу. А вот врачевать миры... этого не могу. Что от меня требуется? Зачем вы тащили меня в такую даль?

- Ты должен быть принесён в жертву, - ответил лис.

Мужик оторопел.

- Чего??

Меховые морды промолчали.

- Приносить меня в жертву — это очень полезно... - Эрнест потёр большущей ладонью гладкий затылок. - Я умру, а сколько-то там людей выживет?

- Нет, люди всё равно тут вымрут, - возразил пёс. - Причём тебе придётся это созерцать. Но, думаю, той фанатичной любви к людям у нечеловека не может быть, а значит, переживёшь...

- Так, погоди, я не понял... - Эрнест окончательно вышел из своей медитационной стойки и покрепче упёрся могучими ногами в брусчатку. - На кой тогда меня в жертву приносить?

- Да чёрт с ними с людьми, Эрн... - Лис внезапно поднялся на задние лапы, потянулся и расправил плечи. - Это мы с тобой к ним слишком привыкли. Потому что большинство миров людьми придумано и по человеческим правилам играет. Снимай маску. Сейчас твоё время.

- А сам-то тогда чего в антро-форму перешёл? - Эрнест тоже потянулся, и человеческий образ смыло накатившей волной жары. Вместо лысого толстяка на брусчатке безвестной улицы стоял уже грузный рыжий ящер, каждая часть тела которого могла носить эпитет «большой». Чтобы уравновесить пузо, Эрнест опёрся на могучий хвост, хотя камни жгли жаром. - Мне теперь своей крокозаврьей рожей местных пугать?

Лис сердито полапал собственную шкуру и фыркнул:

- Чёртова привычка... а сигареты на базе оставил.

- Рррр, - намекнул пёс.

- Возвращаясь к делу... Эрн. Эээ... Не вдаваясь в высшую математику всей этой энергетической алхимии... Нам нужна затычка. Некий объект, которым мы можем занять опустевший угол карты. Что-то, чтобы остановить распространяющуюся чуму. Нам нужно ЧТО-ТО, которые бы БЫЛО. Мы долго совещались и просчитывали: эта смерть не сможет переварить дракона. Настоящего дракона. Тебя. Так мы сохраним этот мирок, а с ним и баланс. Хотя все прочие животные, включая людей, вымрут подчистую.

Ящер было вспыхнул гневом, но тут же угас и лишь негромко заурчал, как трактор.

- Спасибо, друг... не ожидал от тебя такого.

- Ррррррр, - намекнул пёс.

Рыжий шумно выдохнул.

- Зачем вы так со мной? Ведь я наверняка умру...

- Ну не всё ж по деревням пьянствовать, - намекнул пёс уже словами.

- Откуда такое равнодушие? Что за предательство? - прорычал Эрнест. - Вы меня хотите бросить чёрт знает где на чёрт знает сколько времени... и каковы шансы, что я вернусь живым? Что я вообще хоть каким-нибудь вернусь?

Лис заложил руки за спину и медленно прошёлся по брусчатке, обходя Эрнеста со стороны хвоста. Потом шлёпнул красные ладошки здоровяку в спину.

- Эрн, твою мать... Ты дракон! Знаю, больно, не хочешь вспоминать, но ты — дракон! А что делает труёвый дракон, подвизавшийся спасать миры? Спасает миры!

Рокот из груди ящера стал в несколько раз сильнее. Арктический пёс даже осторожно отошёл — такая ярость читалась во взгляде его гладкокожего товарища.

- Файррр... Я тебя стукну... а потом догоню и снова стукну... - едва сдерживаясь, ответил Эрнест. Массивные брови ещё сильнее нависли над глазами, а пасть ощерилась зубищами. - Файр, я БЕСКРЫЛ... Я с рождения бескрыл! И ты имеешь наглость напоминать мне о моём увечье в такой момент?!

Пёс больше ни на что не намекал, догадавшись, что его авторитет меркнет перед той раной, на которую лис щедро сыпал соль. Разборки на улочке лишь усилили гнетущую атмосферу. Жара тысячетонным молотом придавливала всё к камням.

- Эх...

Златогривый убрал руки от спины ящера. Под солнцем кроваво-красные полоски, горизонтально расчертившие широкую спину, казались незаживающими шрамами, как будто кто-то разорвал тело когтями, а потом неаккуратно зашил. А между полос по хребту виднелись костяные шипы — точно маленькие обломки костей.

Лис снова обошёл ящера, чтоб взглянуть ему в глаза. Зелёные глаза горели гневом и болью.

- Эрнест, - подал голос арктический пёс. - Ты нам очень нужен. Именно ты. Справишься?

В ответ — снова рокот, медленно переросший в членораздельную речь:

- Я никогда в жизни не был тем, кем должен был быть. А ты хочешь, чтобы я взвалил на себя ношу, которая меня, скорее всего, убьёт... Или, Файрреон, это была твоя идея?

Красный зверь опустил морду, подняв над гривой совсем не лисьи уши-крылья, и сложил руки на груди. Его нарочитая задумчивость и почтительное уважение заставили Эрнеста немного поутихнуть, но когда и через две минуты ответа не поступило, Эрнест снова прорычал:

- Ты скажешь хотя бы, в чём дело? Привели на заклание... на распятие, а в суть дела даже не посвятили. Почему я?! Я — худший выбор из всего, что у вас было! Пусть я и ленивый жирдяй, но я не могу оставаться в стороне, когда гибнут живые существа! А здесь я даже сделать ничего не могу! Я бесполезен! Я бескрыл и бесполезен...

- Я знал, что ты будешь ругаться, - проговорил лис негромко. - Пожалуйста, прости. Так надо. Мы потом тебе всё объясним. Грёбаная политика, а до кучи ещё и другие проблемы... Хотя нет, я скажу тебе, почему ты!

Ящер прекратил рокотать и весь перешёл во внимание.

- Ты единственный дракон, которого мы можем принести в жертву, не потеряв ничего. Ты бескрыл? Вот никто тебя за дракона и не принимает. Ты бесполезен? Вот никто на тебя и не рассчитывает. Мы обманем всех. Мы сохраним свою большую семью в неприкосновенности. И уж, будь уверен, я лично обвешаю тебя таким количеством защитных заклинаний, что ты не убьёшься, даже если очень постараешься!

На этом диалог опять затих, как будто температура на улице дозволяла всем говорить очень дозированно. Вокруг всё спало и медленно плавилось под неумолимым солнцем. Незаметно выгорали травы на клумбах, сохли деревья...

- Врёшь ведь, - выдохнул Эрнест в сторону, и в этом выдохе были горечь и признание правоты. Не было лишь пламени, которого не могло быть никогда... - Я тебе не ребёночек. Не надо меня убеждать, что всё будет хорошо. Ты сказал, всем нашим грозит опасность? Да уж, тогда я действительно лучший кандидат на сидение на хвосте.

- Ты согласен? - поинтересовался сидящий в стороне пёс. Ящер снова выдохнул, теперь через ноздри, и наконец сказал:

- Согласен.

- Мы вернёмся за тобой, - уверенно произнёс лис. - Надеюсь, по возвращению ты не осыплешь нас отборными матюгами...

Потом спешно принялись за работу. Пёс и лис нашли на окраине городка двухэтажный полузаброшенный дом, изучили его с чердака до подвала и принялись укреплять энергетическую структуру очень сложными конструкциями. Эрнест занимался чисто физической работой, но даже он, пересекая границу дома, ёкнул от неожиданности. Настолько сложны были эти пространственные узоры, что и он смог это учуять. Весь периметр дома оплели густой сетью, толстым слоем, так что не слишком-то прочное обиталище стало напоминать бункер.

- А всё равно всё это сломается, - махнул рукой Файрреон, когда у него уже не осталось сил плести новые энергетические конструкции.

- Как оптимистично, - уныло ответил на это Эрнест.

Арктический пёс тем временем центральную комнату дома превратил в подобие командного пункта — развесил по стенам карты, на большом столе разложил особенно большую карту, навалил сверху стопку книг и папок с бумагами.

- Внимательно смотри за ней, - сказал он новому хозяину дома. - Это самая полная карта мира, которую нам удалось найти. Когда происходит... географическое закрытие, всякая информация о случившемся и существовавшем там выпадает из мира. Видишь белые пятна? Они появляются всюду — на местности, на картах, в головах людей. Но ты должен помнить. Ты — дра...

- Да понял я уже...

На другой день, собравшись с новыми силами, лис творил защитную энергетику для своего лучшего друга. Эрнест пребывал в мрачном настроении, размышляя, а сможет ли он справиться с тем, что даже не ощущает, или надежды тщетны, а расчёты ошибочны. Ведь никто не давал никаких гарантий. И хотя говорили все с уверенностью в благополучном исходе дела, объективно предпосылок к этому не было.

«Ну хотят верить в то, что всё получится, и хотят», - кисло думал здоровяк, провожая взглядом лиса и пса, уходивших по пыльной дороге назад, в родные миры.

А Эрнест остался один.

Тишина. Скука. Заморенные жарой мухи. Духота. Пыль. Неприятный запах подпаленного дерева, доносящийся со стороны гигантских джунглей. Им явно непривычна такая погода.

Эрнест нашёл себе по размеру крепкое плетёное кресло-качалку (в нём даже нашёлся зазор, куда пролез могучий хвост) и уныло качался на нём в тиши центральной комнаты. Вперёд-назад, вперёд-назад, как маятник, отсчитывая минуты тотальной бездеятельности. Мирок медленно умирал.

Делать было нечего. Лишь самое простое и примитивное. Есть. Спать. Смотреть, как пустеют отдалённые районы на карте и помнить о том, что вот тут был крупный город, а вот тут обрывалась в океан горная река. Океана становилось всё меньше, но Эрнест пока не ощущал этого. Впрочем, ему хватало и нынешней жары. По утрам и вечерам, конечно, было хорошо и бодренько, но полосатый ящер из дома и носу не показывал — ему не хотелось снова надевать человеческую личину и видеться с людьми, которых он всё равно не сможет спасти.

«Они даже в космос выйти не успели... Ах да, тут же нет космоса».

Тазик свежеприготовленного плова. Унылые занавески на окне. Скрипящая пружинами кровать. Есть. Спать. Есть. Спать. Тик. Так. Тик. Так.

И вроде бы хватало всего для полной жизни в его понимании — крыша над головой, полный погреб припасов, набранный стараниями пса. Но Эрнест стал есть реже, а к спиртному вообще не прикасался. Лишь качался в кресле, убаюкивая боль в груди.

«Какой из меня дракон? - мрачно думал толстяк, потому что не думать об этом уже было невозможно. Его поставили в такие условия, когда рана оказалась важнейшей частью его плоти... - Какой из меня дракон? Я всегда прятал это. А вдруг не сработает? Если б хоть понять, что конкретно от меня требуется... А вдруг Файрреон и Лойко ошиблись в расчётах? И вот это испытание мне — сразу после таких весёлых новогодних праздников?..»

На чердаке дома поселились летучие мыши. Эрнест не стал их сгонять, когда обнаружил. Он даже порадовался своим случайным соседям. Если расчёты верны, этот городок станет последним разлагающимся куском несчастного мира — он просто пестрил трудноперевариваемыми энергетическими ловушками. А дом был дополнительно укреплён. И мышки проживут немного дольше, чем все прочие существа... не считая тараканов.

Впрочем, через несколько дней Эрнест всё же не выдержал. Он встал в пять утра, принял человеческий облик и отправился в город, узнать, как там дела. Ходил по мощёным улицам, заглядывал в просыпающиеся окна, вслушивался и вчувствывался в окружающее. Но тщетно. У фонтана на центральной площади в ранний час было совсем хорошо, свежо и даже сыро. Проходящие мимо люди совершали будничные дела, обменивались обычными приветствиями и новостями. В дальнем конце площади находился магазин бытовой техники, и с витрины смотрел целый десяток пузатых цветных телевизоров. На экранах — утреннее музыкальное шоу и певцы в облепленных блёстками нарядах.

«Да, люди эти не наши и культура не наша... не русская. Хотя очень ожидаемо — западного типа. На Италию похоже, наверное? Или Испанию? А чёрт его...»

Вернувшись, Эрнест уже не смог загнать себя в дом, к ненавистному креслу-качалке, и уселся на пороге. Солнце поднялось, но ещё не вошло в зенит, и жара была терпимой. Порог оказался в тени. Ящер задремал, прислонившись к дверному косяку.

Тишина. Скука. Вторая неделя тишины и скуки. Эрнест прочитал пару книг, которые арктический пёс оставил ему на столе. Но ни детективов, ни законодательств читать не хотелось.

«Вот так вот досижу, поплёвывая в потолок, а потом бах — и конец», - исходил бескрылый мрачными мыслями. Оставалось просто ждать и наблюдать, как выгорают газоны во дворике его развалюхи. Он не поливал их, в отличие от соседей.

Между тем симпатичная соседка-мороженщица, лет двадцати пяти, уже несколько раз заглядывала к нему через забор. Хотя не решалась зайти в гости. Видимо, её всё же пугало мрачное небритое лицо на пороге явно запущенного жилья.

Ветер сменился и принёс немного облаков. Дождя они не дали, растаяли в накалившемся небе. Но городок обрадовался, ожил. По улочке, на которой поселился Эрнест, даже проехала какая-то машина.

- Вы мороженого хотите? - крикнула соседка через забор. Её голова смешно выглядывала из-за неровных досок.

Эрнест покосился на неё. Миленькая бабёнка, явно просила внимания, и он был бы рад этому, если б не обстоятельства, о которых она не могла ничего знать. Во-первых, ящер был сильно расстроен и посвятил ту прорву времени, которую вдруг получил, обмысливанию себя. От того, что он надумает, могла зависеть и его жизнь, и жизнь этого мирка. Во-вторых, Эрнест знал, что дама всё равно умрёт. Это неизбежно. Он хотел сделать ей приятное, но понял, что привяжется сильнее, чем следовало бы, и её смерть только усилит его боль. Ну и, наконец, как ни желалось с ней сблизиться, мощный энергообмен был опасен. Её драконья энергия всё равно не спасёт, а ему местная может повредить. Он может не выстоять...

Он и так каждое мгновение чувствовал (разобрался уже), как из него пытаются вырвать кусочки информации о тех местах мира, что уже исчезли.

Впрочем, от мороженого он отказываться не стал.

С этого дня скука сменилась тревогой. Соседка Луиза почти без умолку щебетала, и даже вопреки собственному желанию Эрнест очень многое успел поузнавать о мире. Один раз она пригласила его в гости — на жаркое —, и там, сидя в тесной, но уютной кухонке, Эрнест молча созерцал телевизор. Обычный мирок, обычные люди, обычные житейские заботы. Прогноз погоды предрекал засуху, и никто не мог понять, почему. Никто, кроме Эрнеста, знавшего, что океан всё сокращается, и неоткуда уже ветру приносить живительную влагу.

«Наверное, реки быстро обмелеют, - подумал ящер по этому поводу. - Надо бы ещё пару фляг запасти».

Пузатый ящик тоже щебетал без умолку. Эрнест пил чай и делал вид, что его это не касается.

А карта в центральной комнате его дома-крепости тем временем белела всё больше.

- Эрнест, ты здесь?! - встревоженно спросила Луиза в левое окошко дома. Никто не ответил, тогда она побежала к правому. С той стороны находилась спальня. - Эрнест?

- Что такое? - донёсся через пыльные стёкла сонный бас. - Ещё же ночь. Ночью я обычно сплю.

- Эрнест, я в отчаянии. Это уже через край. Что-то происходит!

Послышался натужный скрип железных пружин, а потом глухой «бум» по доскам пола. Окно распахнулось, и высунулась бородатая рожа.

- Кто тебя обидел?

- Н... никто... - Луиза испуганно замерла. - Извини, что так рано, я не хотела, правда... Просто ты знаешь... Во всей Селестии внезапно пропало электричество. Это так странно! И никто не знает, почему!

Эрнест скривился и убрал голову из окна.

- Иди спать.

- Эй! - обиделась мороженщица. - Так нечестно! Я же волнуюсь!

Снова заскрипела кровать, и Луиза надула щёки.

- Я сказал, спать иди. Утром поговорим.

Утром ящер, насупившись, стоял посреди центральной комнаты и смотрел на карту. Белых кусков становилось всё больше. Уже треть всего изведанного мира растворилась. Провинция Селестия отстояла отсюда чуть больше чем на пятьсот километров. На севере была гидроэлектростанция. Её сожрало вместе с воспоминаниями о ней...

«Надо бы выяснить, откуда снабжается этот городок, и прикинуть, сколько ещё можно просуществовать комфортно», - решил Эрнест и, снова приняв человеческий облик, пошёл к соседке.

Не хотелось ему туда идти... Но он мог хотя бы утешить. Навешать лапши на уши и успокоить... Луиза привязывалась к нему всё сильней. Понравились ей брутальная рожа и зелёные глаза... Луиза хотела полноценных отношений. Эрнест этого боялся, потому что знал, чем всё закончится. Даже услышал в свой адрес «Все вы, мужчины, одинаковые!», когда девушка особенно сильно обиделась. Но некоторую дистанцию сохранял.

А потом как-то под вечер, когда жара стала спадать, Луиза принесла ему мороженого. От этого Эрнест не мог отказаться и тут же, в прихожей, с радостью слопал всё принесённое... кроме одного вафельного рожка. До которого дело не дошло, поскольку девушка настойчиво приблизилась к здоровяку, поднялась на носочки и... поцеловала. Эрнест долго-долго смотрел на неё. А она — на него, ожидая, как же он поступит.

«Зачем мне это всё... - прорычал ящер у себя в мыслях. - Неужели я натворил таких страшных дел, что должен за это расплачиваться теперь? Я не могу быть с ней. Как внушить ей это?»

- Послушай, есть вещи, о которых никто не должен знать, - сказал Эрнест наконец. Луиза сверлила его взглядом. Не дождалась заветных действий и в нетерпении предполагала самое страшное. - Я не такой, как другие, и не жди, что сможешь угадать мои последующие шаги.

- О чём ты? - недоумевающе произнесла Луиза. - Неужели я прошу слишком многого?

- Я не смогу остаться с тобой. Я не человек. В глазах людей я — жуткий монстр.

- Да будь ты хоть лешим! У тебя чуткое сердце и ты так хорошо разбираешься во всём! Я никогда не встречала таких умных людей...

Эрнест хмыкнул.

- Людей?

Девушка замялась.

- Стой на месте, Луиза. Я покажу тебе, кто я такой.

Отойдя на середину прихожей, здоровяк поднял в руке последнее мороженое... и скинул человеческий образ. В полумраке на мощной шее его двурогая драконья голова вознеслась почти к самому поржавевшему канделябру, висящему под потолком. Крупные изумрудно-зелёные радужки отражали свет — глаза как будто светились.

- Вот он я, - произнёс Эрнест, уперев массивный хвост в пол, и покосился на мороженое.

Девушка застыла в ужасе.

«Это уже было, - уныло подумал ящер. - И будет не раз ещё. Почему меня так тянет именно к человеческим девушкам? Почему сердце жаждет России? Ведь люди в своих мирах никогда не избавятся от слепой и священной любви к себе подобным. Всё, что не человек, для них — не ровня, ненормально, плохо. Чтобы смириться со своей неуникальностью, им приходится всю жизнь жить среди тысяч других народов — и то это не всегда помогает. За что же я так люблю этих двуногих разумных?..»

Эрнест раскрыл громадную пасть и положил оставшийся вафельный рожок. Мороженое вошло туда полностью. И закрыл пасть.

- Ужас... - выдавила Луиза из себя.

- Теперь видишь? Вот таков я на самом деле.

- Кто ты? Откуда ты?..

Этих вопросов следовало бы избежать, и Эрнест не стал отвечать на них. Он пошёл в центральную комнату, просунул хвост в просвет в кресле-качалке и уселся.

- Это правда ты? - спросила девушка, пришедшая следом.

Она принялась выяснять, проверять, задавала множество задачек и загадок, требуя назвать недавние события или вещи, которые, как ей казалось, мог знать только Эрнест. Это дракона не только удивило, но и позабавило. А в глазах Луизы появилось какое-то понимание. Рождающее ненужные надежды в мощной драконьей груди.

Они пробеседовали там до глубокой ночи; потом мороженщица ушла — наутро ей нужно было отправляться на работу.

Скрип-скрип. Скрип-скрип. Эрнест покачался в кресле и подумал, что всё-таки надо найти где-нибудь трубку.

Карта становилась всё белее, а погода, напротив, даже улучшилась. С джунглей пришёл тропический ливень, продемонстрировавший, насколько плоха крыша в старом доме. Городок посвежел, обрадовался, заблагоухал цветами. Луиза прибежала в гости с благодарностью.

- Это ведь ты остановил жару, правда? - спросила она, глядя на Эрнеста-зверя сияющими глазами.

Тот от удивления крякнул.

- Я знаю, ты странно выглядишь... Но душа у тебя — та же. И для меня ты навсегда останешься человеком...

- Эй! - возмутился Эрнест. - Я человеком никогда и не был. Не умаляй моего драконьего достоинства.

- Так ты дракон! - ещё больше обрадовалась девушка. - Значит, драконы — правда волшебные создания, способные творить чудеса!

- Ох...

Эрнест попал в ещё худшее положение. Теперь Луиза едва ли не боготворила его, хотя к ящериному телу приближаться не хотела. Зато буквально изводила просьбами принять человеческий вид.

«Интересно, сколько она сумеет держать язык за зубами? - размышлял Эрнест в один из вечеров, раскуривая подаренную трубку. На столе перед ним лежала наполовину белая карта. Лишь восточный её край пестрел красками, особенно сочным зелёным, обозначавшим шубу тропического леса. - С её любовью к трёпу скоро весь город узнает о чудодеятельном чудовище. Но могу ли я что-то сделать, чтобы спасти их? Сколько ни бился, всё равно в энергетике дуб дубом... Вот бы мне, как нашей красавице Гиацинт, взять карандаш, нарисовать по памяти исчезнувший кусочек карты — и возродить его!»

Но это были, конечно, только мечты. Он, правда, порисовал... Чтобы проверить, Эрнест целую неделю копался в библиотеке, смотрел все выпуски новостей. Тщетно. Никаких упоминаний о миллионном городе на западе, который существовал совсем недавно. Можно было, конечно, ещё попробовать самостоятельно отправиться туда. Вдруг рисование помогло, но память не восстановило? Но это было слишком рискованно, да и шанс, что чудо произошло, смехотворно мал.

Пустые надежды не только не дали положительного результата, но и привели Эрнеста в ужас. По крайней мере, телевидение давало красноречивые намёки на то, что происходит в действительности. Страшная и неведомая сила «откусывала» от мира куски, обрывала коммуникации, разламывала на части инфраструктуру здешней цивилизации. Люди вопили: за что это нам? почему такое происходит? что с этим делать? Но никто не мог увидеть причин. Их видел только Эрнест.

«Как похоже на меня самого, - хмыкнул он, осознав это. - Вот так же точно сижу и не могу понять, что да почему. Наверное, Файрреон и правда знает, что делает... И мне надо прекратить метаться, а просто принять и делать, что велено».

На юго-западе вспыхнула гражданская война. Произошло это после того, как исчезло что-то сверхважное в политическом смысле. Люди забыли о каком-то договоре или о чём-то подобном, стали смотреть на сложившуюся ситуацию иначе... и решили изменить её. Реки на западе обмелели, после того, как из структур мира выпал большой кусок океана. Началась миграция на восток. Снова конфликты, снова кровопролитие, борьба за внезапно оскудевшие ресурсы. Крупные индустриальные города оставались пустыми скорлупками, из которых ушли люди — ведь там не было больше ни воды, ни электричества. Не все, правда, решали бежать. Нашлись умники, которые построили новую электростанцию, оживив один из городов. Но и это лишь временное решение...

- Чёрт, да почему ж я должен просто на это смотреть! - заревел Эрнест в полный голос, когда снова пришёл на новости к Луизе.

«И никакого толку. Только её напугал», - поругал он себя потом, возвращаясь в сумерках домой.

В дом забрался какой-то воришка. Видимо, пронюхал, что заброшенное жильё снова обитаемо, но так и не отремонтировано. Входная дверь вообще не запиралась, и Эрнест прикрывал её только для вида. Но воришке не повезло. Охранные энергетические структуры парализовали его, и так он и пролежал на полу до самого прихода хозяина...

- По-моему, ты больше времени проводишь у меня в гостях, чем у себя дома, - засмеялась Луиза, когда Эрнест снова пил чай за маленьким кухонным столом. Телевизор, стоявший в углу на холодильнике, показывал весёлую рекламу. Внезапно реклама исчезла на середине, а вместо неё засиял голубой экран.

Толстяк погладил бороду и подумал, что надо бы побриться. Он готов был думать о чём угодно, кроме того, что совершенно бессилен.

- Эрнест, что с тобой? - Луиза присела рядом с ним за стол. - Ты мрачнее с каждым днём. Ну же, гляди веселей.

- Не могу я обманывать себя. Я ведь знаю, что происходит с миром. И у меня нет ни малейшего повода радоваться.

- Зря ты так! Как бы ни было плохо, всегда нужно верить, что потом станет хорошо!

- Ну скажи мне что-нибудь хорошее.

- Я тебя люблю, - улыбнулась Луиза.

- Что? - поперхнулся Эрнест. Она протянула руку и коснулась его руки — вернее, человеческого отображения здоровущей рыжей лапищи с огромными когтями. - Я же чудовище...

- Значит, это зоофилия... - засмеялась девушка. - Я с самого начала поразилась тебе. С самого начала знала, что ты особенный. Не бойся, я не брошу тебя, никогда-никогда. И даже если ты захочешь быть в своём драконьем облике, я когда-нибудь привыкну. Обещаю!

Эрнест тут же скинул маскировку, и Луиза от страха отдёрнула руку. Потом.. положила её на прежнее место, коснувшись пальчиками кроваво-красной полосы на предплечье ящера...

- Неужели я нашёл тебя? - прошептал Эрнест, не отрывая от неё взгляда. Ему было больно и горько, едва ли не горше, чем от увечья, перечеркнувшего ему полжизни. - Почему всё так?.. За что мне это?..

Луиза приподняла тонкие бровки.

- Я не хочу, чтобы ты печалился. Не печалься, Эрнест. Всё ещё будет.

- Да не будет ничего, хорошая... - Ящер зажмурился и оскалил пасть с большущими клыками. - Я ж только потому и сторонюсь тебя, что боюсь будущего, которое причинит тем больше боли, чем ближе мы с тобою станем. А я даже не могу вырваться отсюда и увезти тебя. Не мной была найдена дорога сюда, в одиночку я никогда бы сюда не добрался. Но товарищи вернутся, лишь когда станет слишком поздно что-то менять...

- О чём ты?..

В ответ Эрнест только повесил голову и бессильно зарычал. Он не имел права говорить.

- Ты зря печалишься. - Луиза встала со своего места и осторожно прикоснулась к широкой груди ящера, покрытой плотной жёлтой кожей. - Не оставляй меня... И всё будет хорошо...

- Ты и правда не боишься? - поинтересовался толстяк, страдальчески выгнув массивные надбровья. Потом взял громадными белыми когтями её тонкую руку.

- Если ты и чудовище, то самое доброе, какое только бывает на свете, - ответила девушка. - У тебя тёплая гладкая кожа, ты совсем не чешуйчатый и не ядовитый. Мне, наверное, нужно просто привыкнуть... Ты мог бы своими клыками рвать на части тигров, но вместо этого ешь мороженое в вафельном рожке.

«Как же плохо ты меня знаешь... - подумал Эрнест. - И я сейчас своими лапами копаю себе могилу...»

Луиза подошла ближе и обняла могучего зверя за шею. Он вздрогнул и осторожно обнял её за талию — такую хрупкую и лёгкую по сравнению с ним.

- Я помогу тебе перестать бояться будущего, - пообещала девушка. Рыжий ящер снова зажмурился.

Карта белела всё сильней. Уже и юг, и север, и запад представляли собой бескрайние белоснежные пустоши на бумаге. А что они из себя представляли в действительности, можно было только догадываться. Напряжение всё усиливалось. Слишком многое пыталось вырваться из энергетики Эрнеста, высасываемое пылесосом географического закрытия. Чтобы не искушать судьбу, Эрнест перестал выходить из дома и одевать человеческий облик. В человеческом облике он был больше похож на местных, но это немного спасало от запутанных, превращённых в скрытые ловушки структур местных улочек, а никак не от главной беды.

К Луизе он больше не ходил. Девушка сама приходила к нему в гости. Эрнест показывал ей побелевшие куски карты, но она всегда говорила, что там ничего и не было. А когда он пытался нарисовать поверх, восстановить настоящее, она просто пожимала плечами и соглашалась с этим так, как взрослый соглашается с выдумкой ребёнка.

Тем временем по городу всё же поползли слухи о том, что в полуразвалившемся доме на окраине живёт какое-то чудовище. Люди сразу же все экономические, климатические и прочие проблемы свалили на него. Впрочем, случались забавные совпадения — когда Эрнест решал посидеть подымить трубкой на пороге своего дома (в естественном обличии), ветер менялся и прибивал сушь влагой из большого восточного озера. Пару раз это было действительно совпадениями, а потом ящер просто научился угадывать, когда подует хороший ветер. И люди это тоже примечали. Так что в городе возникло два мифа. Первый делал Эрнеста чудовищем, насылающим беды на людей, второй — чудотворцем, пришедшим, чтобы от этих бед избавить. К дому регулярно приходил разный народ, и с винтовками, и с подношениями. Но внутрь попасть никто не мог. Пёс и лис не упустили подобного из виду, и охранные энергии надёжно защищали главное действующее лицо и от поклонников, и от врагов. Поэтому подношения стали оставлять у порога. Иногда «подарки» бывали отравленными, но Эрнест всё равно не брал их. Питался тем, что запас и приготовил сам.

Луизе удавалось проскочить в дом только тайком и по ночам, когда было достаточно темно. Она видела, как с каждым днём её любимый мучается всё сильнее. С каждым новым «съеденным» куском мира выражение морды Эрнеста становилось всё жёсче.

Однажды ночью, сидя в его объятьях, она сказала:

- Мне нужно съездить к родителям. Они должны знать о тебе. Ты ужасен на вид, но если я смогла принять тебя, то и мама с папой смогут.

- Это бесполезно, - прорычал ящер в ответ.

- Неправда. Не вешай нос. Будет трудно, особенно в нынешнее время, когда природа бушует, и мы, люди, вслед за ней. Но я не боюсь. И ты не бойся. Главное — заручиться поддержкой моих родителей. У отца замечательные связи, он сможет сделать так, чтобы тебя не воспринимали как врага. А потом ты и сам покажешь, какой ты хороший. Ты ведь ни единому существу не причинил вреда. А одному — изменил к лучшему всю жизнь...

Луиза нежно прижалась к рыжему ящеру. Тот снова, в который раз зажмурился, как будто от очень сильной боли.

- Это ничего не исправит, - похоронным голосом ответил Эрнест.

- Спорим, что исправит? - озорно воскликнула девушка. - Сейчас вечер субботы. Посмотрим, что ты скажешь вечером понедельника, когда я вернусь.

Эрнест осторожно сжал её лапищами и зарокотал. Тоскливо-тоскливо.

Утром во вторник грузный бородатый мужик постучался в дом напротив. Вышедшая бабулька сказала, что никакой Луизы по соседству никогда не проживало.

«Кто я? Способен ли я выполнить то, ради чего меня сюда привезли?»

Эрнест сидел в кресле-качалке возле стола с картой и мрачно дымил в потолок. Табак заканчивался.

«Что такого в моей сущности есть, чтобы преодолеть распад? Что из всего, что я могу ощутить в себе — именно драконье? Как сделать это сильнее? Что убрать, дабы не мешало?»

Живой мир стремительно сокращался в размерах. Белые пятна появлялись уже тут и там, в том числе и на территории города. Эрнест поглядывал на другую карту, висящую на стене. Уже каждая из карт (а Лойко развесил их тут много) была забрызгана пустотой.

- Я отчаюсь в одиночестве, - уныло признался ящер самому себе и пошёл навестить летучих мышей на чердаке.

Никого, ни единой родной души, не на кого положиться, никто не даст совета.

«Наверное, я не замечаю жутких вещей, которые творятся вокруг, и это делает моё существование немного более терпимым. Файрреон или ещё кто-нибудь из чутких могут сойти с ума, если катаклизм действительно страшен. Может, потому они и не остались?»

Эрнест ходил из одного помещения в другое, выглядывал в окна. Картина там быстро превращалась в апокалиптичную. Иссушающая жара давила всё и вся. Над крышами поднимались столбы дыма от пожаров. Ветхий деревянный дом Эрнеста был надёжнее каменных хором.

К вечеру этого дня побелели полностью почти все карты. Эрнест с тревогой ощущал холодные искорки, задевающие его душу — это срабатывали специальные энергетические датчики, настолько яркие, чтобы даже он мог их почувствовать. Защита, наложенная Файрреоном на город, трещала. Проламывалась броня в одном месте, проламывалась в другом. Разбивались вдребезги магические путы. Пустота стала разряжать воздух в городе. В окно второго этажа Эрнест видел, как задыхающиеся люди падали на улице, пытаясь найти другое укрытие. Потом небо наполовину заполнилось непробиваемой чернотой. Ящер спустился на первый этаж, в центральную комнату, вернулся в своё кресло-качалку и зажёг несколько свечей, заранее расставленных на столе. Они коптили воздух, создавая лишнее тепло, но очень скоро стали нужны для других целей...

Пустота наконец добралась до солнца, бывшего в этом мире небольшим энергетическим сгустком, и сожрала его. Внизу, на земле, наступила тьма. Только Эрнест в тусклом свете свечей глядел, как город распадается белыми хлопьями на глянцевой бумаге карты.

Натужно, из глубины души, завыла защита дома.

«Слишком рано...»

На карте города оставалось несколько цветных областей. Они быстро смыкались, но географическое закрытие стало грызть магические укрепления гораздо раньше, чем предполагал Эрнест. Ящера охватил страх.

Один. Слишком рано. Защитные тросы лопаются один за другим. За окнами — непробиваемая чернота.

Карта лучше всякого телевизора показывала происходящее. Разложение боролось с трудно перевариваемыми узлами энергетики — вроде той улочки, на которой Эрнесту и его товарищам пришлось всячески мимикрировать под местных, чтоб не задеть спусковых крючков и не пострадать самим. Сейчас эти ловушки медленно, но верно разъедались неведомым явлением.

- Луиза... - прошептал здоровяк. - Я буду помнить тебя. Я не позволю этой ядовитой мрази выесть из меня то, что туда привнесла ты. Я дракон. Я сохраню.

Проломилась защита дома. Атмосфера и тут стала разряжаться, хоть и не так стремительно, как в случае с вакуумом.

«Перед смертью не надышишься...»

Эрнест приготовился к переходу в цистообразное состояние. Непробиваемая чернота разлилась по дальней части комнаты, разъехалась в стороны и поглотила пол до самого стола.

Что было с окружающим потом, ящер так и не заметил, потому что всё его существо заполнило мучительное ощущение переваривания. Невероятная внешняя сила плавила, разъедала его энергетику, а следом за ней страдало физическое тело. Боль. Одна сплошная, непрекращающаяся боль. Как будто тысячетонный каток прокатывается через всю душу. Нервная система вопила каждой своей клеткой. От болевого шока Эрнест едва не потерял сознание. Разум, минуту назад работавший как часы, путался и заплетался сам в себя. Боль. Боль.

Боль.

«Луиза... Сохраню...»

Ящер, на мгновение пришедший в себя, захлёбываясь в крови и распадающихся кусках своего собственного тела, стал думать о ней. Местная, но успевшая стать слишком родной...

Боль...

Через несосчитанное количество времени разложение остановилось. Пустота сожрала всю пищу и отмерла сама. Эрнест вяло оглядел себя — он был лишь порушенным храмом, в котором горели несколько свечей. Он не мог оценить масштаба ущерба, не умел. Потому смирился с тем, что от него осталось, отметил, что всё же остался жив, и утонул в забытьи.

Вдруг в его сознании загорелись две искорки. Серо-голубые, нарядные, бодрые. Эрнест проснулся и со скрипом поприветствовал их, разрешив диалог. И его душа услышала:

- Здравствуй, живой мир. Как тебя зовут?

- Эрнест, - ответила душа.

- Пусти нас к себе, Эрнест. Мы пришли позаботиться о том, что ты сохранил.

Серо-голубые искорки оказались серо-голубыми рептильными драконами — специалистами государственной энергетической службы. С их приходом в душу Эрнеста полилась сила, он зашевелился, осязая ничто вокруг себя. Драконы быстро, не спрашивая разрешения, форматировали это ничто, создавая новое пространство, воздвигая новые законы природы, новый каркас, на котором бы строилось всё.

- Ты сердце этого мира, - произнёс один из крылатых, когда уже появился физический план, и Эрнест обнаружил себя висящим в тускло-синей дымке. - Спасибо тебе, дракон. Не будь тебя, границы мира лопнули бы.

Ящер хрупко кивнул, чувствуя, как тело совершенно не слушается его. И вдруг ярко-красная, огнистая искра просочилась в мир где-то справа. Мгновение — и искра обрела очертания звериного тела с лисьей головой и ухокрыльями.

- Файрреон... - прошептал Эрнест едва слышно. В мирке зажёгся яркий свет, и грива зависшего в пространстве лиса засияла солнцем.

- Эрн... Ты справился! Ты молодец, брат... Но как же ты пострадал... Отпусти этот мир, им теперь есть кому заняться. Пойдём, я отвезу тебя домой.

- Пойдём, - прохрипел ящер. - Домой...

В больнице Эрнест окончательно пришёл в себя. Окружившие друзья сочувственно смотрели на сухое мумифицированное тельце некогда могучего толстопузого ящера. Они даже не могли выразить своей благодарности, потому что любые нагрузки живым мощам были противопоказаны.

- Тебя запомнят не только спецы из отдела Э, - сказала крылатая львица. - Твоим именем теперь назван самый тот мир.

Эрнест сухо захрипел — это был смех.

- Странно видеть себя героем таких масштабов... - донёсся до чутких ушей его слабый свист. - Ну что, подавились наши враги, пытавшиеся покуситься на наше единство?

- Подавились, да ещё как! - звонко ответил высокий длинноухий зверь в чёрном плаще. - Ты совершил настоящий подвиг. Скажи, чего хочешь — прославиться на всю Страну или же, наоборот, спрятаться от внимания других? Я приму любой твой выбор. Награда будет такой, какой пожелаешь.

Но Эрнест осторожно повернул голову набок.

- Файр...

- Да? - Златогривый лис тут же появился рядом с другом.

- Я нашёл её... там... и потерял...

Файрреон скорбно опустил уши.

- Ты понимаешь, что это значит... - продолжил ящер в полной тишине. - Но зато там я нашёл и себя...

Эрнест со свистом вздохнул и добавил:

- Но это форменная наглость, когда от всей карты мира остаётся лишь клочок с надписью «Здесь обитают драконы»...

Лис тихо улыбнулся.