Вот что характерно: заставили писать силой, приставив нож к горлу, отведя на это 3 часа. И на вопрос "Нафига козе баян?" не ответили!

В общем, что получилось, то получилось...
Снегурочка Гросс вздохнул. До двери дома оставалось около ста шагов, и делать их ему не хотелось. Абсолютно.
Снег сочно хрустел под его лапами и подмигивал, морозный воздух приятно холодил кожу. Гросс остановился, залюбовавшись на тень березы, змеившуюся по сугробу. Он всегда любил зиму – и снежки, и катание с горки, и расчищать дорожки. В детстве это была тропинка к дому деда, окаймленная запорошенными кустами. Потом была петлявшая среди валунов дорога к уединенной избушке в горах, где никто не мешал ему писать стихи. А десять лет назад появился этот дом – такой просторный и удобный, и подъезд к нему Гросс сделал под стать – прямой и широкий. Вчерашний снегопад полностью скрыл дорогу, и хозяин добрых полчаса махал своей любимой лопатой. Спину приятно потягивало, лапы хранили ощущение мягкой тяжести пушистого груза, дышалось легко. «Как здорово гулять вот так, - подумалось ему, - чисто, весело… И тихо…»
- Гросс! Домой!
Повелительный оклик расколол безмолвие, очарование зимнего утра исчезло. Понурившись, серебристый дракон побрел в дом.
В прихожей на него сразу бросились две маленькие фигурки – сын и дочь. Восьмилетняя Нэта выскочила из глубины дома, пронеслась по коридору и запрыгала вокруг отца в яростно-веселом танце, помогая себе слабыми еще крыльями. Пятилетний Дар протопал вслед за сестрой, что-то бормоча.
- Что, малыш?
- Паап… у меня грулька рассыпается.
- Грулька? Ну сейчас посмотрим.
Гросс подхватил сына на руки и двинулся в комнаты, но взгляд его наткнулся на Лорану. Она стояла на пороге кухни – высокая, статная, невероятно красивая. Глаза ее недобро сузились, указующий палец казался нацеленным пистолетом.
- Лапы все в снегу! Наследил тут! Трудно было вытереть на улице?!
Гросс привычно съежился, дети притихли.
- Милая…
- Сколько раз можно повторять! Специально коврик положила снаружи! Почему ты всегда забываешь? То пыль, то грязь, то листья, а теперь мокреть развел!
Пронзительному голосу позавидовал бы любой глашатай, а вот для дома его было слишком много.
- Милая, я сам все вытру, - примирительно начал Гросс, но это было бесполезно.
- Я целыми днями присесть не могу, а ты, как нарочно, создаешь еще работу!..
Он обреченно взял швабру, убрал успевшие набежать с лап лужицы и прокрался в кабинет. Дети незаметно исчезли еще раньше.
И ведь не всегда она была такой! Лорана. Его большая любовь, вырвавшая из горного уединения.
В первый день года к нему ввалилась компания приятелей со своими подругами, а Дингл обнимал сразу двух – хохотушку Дэрри и незнакомую драконочку с чешуей, подобной морю. Весь день Гросс не отходил от красавицы, а вечером читал ей свои стихи. Лорана смотрела без улыбки, но с интересом… Вслед за ней он спустился в город. Полгода он удивлял всех своими выходками, друзья перестали узнавать скромного, хотя и успевшего стать известным, поэта: то он среди ночи читал под ее окном сонеты, то заказывал сотню канареек и выпускал их в соседнем сквере, чтобы она просыпалась под разноголосые трели, то вывешивал на главной площади ее портрет с признанием в любви. Решающим стал праздник летнего солнцестояния, когда он выиграл поэтический турнир, объявил возлюбленную королевой и преподнес ей фантастический букет из редчайших горных цветов, собранных накануне в заветных местах. Лорана долго серьезно смотрела на него и сказала: «Это предложение? Я согласна». Голос ее был, как всегда, твердым и звонким, а Гросс от восхищения и удивления лепетал что-то невразумительное.
Он продал свое убежище, и они переехали в этот новый дом. Лорана обустроила его по своему вкусу – практично, удобно, модно. Хозяйкой она оказалась великолепной, дом сиял чистотой, званые обеды были безупречны. Когда на свет появилась Нэта, по настоянию жены Гросс сменил романтическую, но ненадежную долю поэта на устойчивую должность редактора, стал заметной в городе фигурой. С рождением Дара все признали его счастливейшим существом.
Только за все годы Лорана ни разу не засмеялась, а голос ее становился все громче и все повелительнее. И стихи сочинялись все реже…
- …и дрова заканчиваются! Ты никогда не следишь!
- Конечно, дорогая.
Гросс выскочил во двор и с облегчением закрыл дверь. Пока дети спят после обеда, Лорана будет сидеть с шитьем или вязанием и молчать. Он уже давно понял, что говорить им не о чем, и в эти часы занимался чем-нибудь своим.
Дракон прошел к поленнице и залюбовался на ровные ряды березовых чурок, таких радостно-светлых, дававших чудесное пламя. Сейчас они золотились в лучах солнца, но внезапно померкли. Гросс поднял голову: в небе, словно по команде, смыкались невесть откуда взявшиеся тучи. Еще минута – и пошел снег. Необычный. Огромные хлопья кувыркались в ставшем влажным воздухе. Гросс вспомнил снежки и огромного снеговика, которого они с дедом слепили на зависть соседям. Этот снег был такой же – липкий и мягкий, и становилось его все больше.
Лапы сами набрали полные пригоршни, скатали шарик. Дракон опустил его на снег и покатил, не забывая приминать. Вскоре толкать тяжелую глыбу стало тяжело, и Гросс начал обсыпать ее все новыми порциями, которые тут же становились частью монолита. Он вспомнил давно забытые уроки рисования и лепки и несбывшуюся мечту – сборник «Огонь зимы» с иллюстрациями автора. Лорана тогда обиделась, что вместо ее портрета все время получалась милая мордочка с широкой улыбкой и нежными глазами, так что пришлось эскизы спрятать подальше. «Смогу ли? Поймаю ли это неуловимое состояние полета души?» Гросс усмехнулся своим мыслям и продолжил придавать снегу форму.
Метель закончилась столь же внезапно, как и началась. Розовые лучи закатного солнца осветили высокую, в натуральный рост, фигуру драконочки. Ее творец стоял рядом и шпателем аккуратно подчищал мордочку. Поскоблил щеку, пригладил нос. Отошел на несколько шагов, чтобы осмотреть получившееся. И выронил инструмент.
Это была Она – девушка с иллюстрации, и она улыбалась ему. Гроссу показалось, что губы ее дрогнули…
Но тут из дома выскочили дети. Малыши подбежали к Снегурочке (а как еще назвать снежную красавицу?) и остановились.
- Пап! Это ты ее сделал? А она оживет, да?
Гросс слушал детей и чувствовал себя их ровесником, и тут появилась Лорана.
- Дрова я должна носить? Последнее полено осталось!
Она подозрительно осмотрела Снегурочку и процедила:
- Лучше бы дорожку почистил, снега по колено!
Ночью Гросс никак не мог заснуть, ворочался и вздыхал. Наконец, устав от этого и боясь разбудить жену, он решил прогуляться. Ноги вынесли его во двор и привели к Снегурочке. В лунном свете она казалась серебристой, глаза загадочно мерцали.
Гросс с горечью подумал, что Лорана никогда не была такой – слишком уж она любила командовать. А Снегурочку хотелось обнять и приласкать. Что он и сделал…
- Я искал тебя всю жизнь…
- И нашел.
Гросс отпрянул. Серебристая драконочка улыбалась ему и протягивала лапки, хвост ее смущенно ковырял снег.
- Ты… живая?
- Конечно. Ты же хотел, чтобы я была, а сейчас выразил свое желание – и вот я есть.
- Я наконец-то нашел тебя. Я… я не хочу продолжать эту скучную жизнь!
- Я могу дать тебе другую, но сможешь ли ты оставить все, что любил здесь?
- Конечно! – начал было он, но осекся, вспомнив мордашки детей.
Снегурочка грустно и понимающе улыбнулась.
- Ты не готов. Иди к ним.
- А ты?
- А я всегда буду рядом, ведь я – часть твоей души. И пока ты пишешь стихи и рисуешь, я есть
- Но ты растаешь весной!
- Зимой ты слепишь меня снова. Я не устану ждать. Иди.
Гросс поцеловал ее и, как будто убегая от самого себя, бросился в дом. А во дворе одиноко осталась снежная драконочка с огромными глазами, полными ледяных слез.
12.01.2011.
P.S. Матерый критик поставил в упрек, что дракон здесь легко может быть заменен на человека. Да, согласна, первоначально это была именно человеческая истрия. Но в какой-то момент мне примерещился серебристый блеск чешуи...