Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)
На главную страницу
Dragon's Nest. Добро пожаловать в мир драконов
«Бойся не дракона девятиглавого, а человека двуличного.»

Морская пословица
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)  Dragon's Nest / Драконы в духовных традициях / Даосизм /
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)
Драконы в духовных традициях. Хуайнань-цзы (II в. до н. э.)

Даосизм

Из «Хуайнань-цзы» (II в. до н. э.)


(Учителя из южного заречья)

Обложка издания
<…>

Колесо крутится, не прерываясь; вода течет, не останавливаясь, начинаясь и кончаясь с тьмой вещей. Поднимается ветер, сгущаются облака, и ничто не остается безответным. Грохочет гром, падает дождь. Одно другому откликается бесконечно, [незримо], как явление духов, [мгновенно], как молния. Поднимаются драконы, слетаются луани. Движется по кругу форма, вращается ступица. Один оборот сменяет другой. Отграненное и отшлифованное вновь возвращается в необделанное.


<…>

Юй, прокладывая русла, следовал за [природой] воды, считая ее своим учителем; Священный земледелец, посеяв семена, следовал [естественному развитию] ростков, считая их своим наставником. Водоросли корнями уходят в воду, дерево — в землю. Птицы летают, хлопая крыльями по пустоте; звери бегают, попирая твердую основу; драконы обитают в воде, тигры и барсы — в горах. В этом природа неба иземли (Вселенной). Два куска дерева от трения загораются, металл от соприкосновения с огнем плавится; круглое постоянно во вращении, полое — наиболее сильно в плавании. В этом проявление их естества.


<…>

К югу от горы Девяти пиков дел, связанных с сушей, мало, а с водой — много. Поэтому стригут волосы, татуируют тело, чтобы походить на драконов; носят не штаны, а набедренные повязки, чтобы удобнее было переходить вброд и плавать; коротко засучивают рукава, чтобы удобнее управляться с шестом (на лодке). Все это есть следование. К северу от Яньмэнь народ ди не питается зерном, не имеет уважения к старости, а ценит крепость. Все там необычайно выносливы. Все это есть приспособление.


<…>

Иллюстрация к изданию 'Лао-Цзы/Хуайнань-цзы'

Поэтому тот, кто поселяется с совершенным человеком, заставляет семью забыть о бедности, заставляет ванов и гунов пренебрегать своим богатством изнатностью, а находить удовольствие в безродности и бедности; храбреца — ослабить свой пыл, алчного — освободиться от своих страстей. Он сидя — не поучает, стоя — не рассуждает. Пустой, а приходящие к нему уходят наполненные. Не говорит, а напаивает людей гармонией. Ведь совершенное дао не действует. То дракон, то змея*. Наполняется, сокращается, свертывается, распрямляется. Вместе с временами года меняется. Внешне следует [внешним] влияниям, внутренне хранит свою природу. Глаза и уши не ослеплены блеском [вещей], думы и мысли не охвачены суетой. [Совершенный человек] поселяет свой разум в высокой башне, чтобы бродить в Высшей чистоте. Он вызывает [к жизни] тьму вещей, масса прекрасного пускает ростки. Когда к разуму применяется деяние, он уходит. Когда оставляют в покое — он остается. Дао выходит из одного источника, проходит девять врат, расходится по шести дорогам, устанавливается в не имеющем границ пространстве. Оно безмолвно благодаря пустоте и небытию. Если не применять деяния к вещам, то вещи применят деяние к тебе. Поэтому те, кто занимаются делами и следуют дао, не есть деятели дао, а есть распространители дао.

____________________________

* То дракон, то змея — эти два существа по природе своей одновременно и противоположны (дракон — божество дождя, змея — поглотитель воды), и едины (дракон — та же змея), и могут являться в этих двух и постасях. Таким образом, дао, находясь в покое, может соединять в себе противоположные качества, являясь то в одном, то в другом. То же уподобляющийся ему мудрец.


<…>

Ныне в Цзичжоу странствует чета драконов — безрогий Красный и рогатый Сине-зеленый*. Небо ясно, земля покойна, хищные звери не нападают, птицы не угрожают. Драконы гуляют в ореховых чащах, щиплют траву, наслаждаются вкусом, смакуют сладость. Бродят в пространстве не более ста му. Угри смотрят на них с презреньем оттого, что не могут с ними сразиться в реке и на море. Чета драконов отправляется в Белый Дворец, что на Черно-красных облаках, где происходит противоборство и нь и ян. Спускается на быстрый ветер, смешивается с холодным дождем, опершись и раскачавшись, возносится вверх. Величием они потрясают небо иземлю, громом колеблют пространство меж четырех морей. Угри заползают в тинистое дно на сто жэней, медведи уходят в горы и ущелья, тигры и барсы скрываются в пещерах, не смея даже рычать, обезьяны сваливаются с деревьев, выпустив от страха ветку. Что уж говорить о разных угрях!

____________________________

* Цзичжоу — одна из девяти областей, на которые делилась Поднебесная. Чета драконов — безрогий Красный и рогатый Сине-зеленый — сказочно-мифологические персонажи, безрогий Красный — дракониха, рогатый Сине-зеленый — дракон.


<…>

Некогда Желтый предок управлял Поднебесной, а помогали ему Лиму и Тайшань-цзи. Они упорядочили движение солнца и луны, урегулировали [чередование] эфира и нь и ян, расчленили границы четырех сезонов, определили календарный счет, провели различие между мужчиной и женщиной, обозначили разницу между самками и самцами, внесли ясность в положение высших и низших, установили деление на благородных их удородных, повелели сильным не нападать на слабых, многим не чинить бесчинств над немногими. И тогда народ сохранял свою жизнь и не умирал преждевременно. Урожай вовремя созревал и не было стихийных бедствий. Все чиновники были справедливы и не знали корысти. Высшие и низшие жили в гармонии, и никто не превосходил другого. Законы и распоряжения были ясны и не было в них темного. Советники и приближенные радели об общем благе и не разделялись на партии. Владельцы полей не покушались на чужие межи, рыбаки не боролись за излучины, на дорогах не отнимали чужих вещей, на рынках торговали без запроса, крепостные и городские стены не запирались, а в городах не было разбойников и воров. Небогатые люди уступали друг другу свое и мущество, а собаки и свиньи выблевывали бобы и зерно на дорогу. И не было в сердцах злобного соперничества. Тогда солнце и луна были кристально ясны, звезды и созвездия не сбивались в движении, ветры и дожди приходили вовремя, злаки вызревали, тигры и волки зря не кусались, хищные птицы зря не нападали. Фениксы спускались на подворье, единороги бродили в предместьях, Сине-зеленого дракона впрягали в упряжку, фэйхуан мирно склонялся над кормушкой, северные варвары не смели не прийти с данью.


<…>

В те далекие времена четыре полюса разрушились, девять материков раскололись, небо не могло все покрывать, земля не могла все поддерживать, огонь полыхал, не утихая, воды бушевали, не и ссякая. Свирепые звери пожирали добрых людей, хищные птицы хватали старых и слабых. Тогда Нюйва* расплавила пятицветные камни и залатала лазурное небо, отрубила ноги гигантской черепахе и подперла и ми четыре полюса; убила Черного дракона и помогла Цзичжоу; собрала тростниковую золу и преградила путь разлившимся водам. Лазурное небо было залатано, четыре полюса выправлены, разлившиеся воды высушены, в Цзичжоу водворен мир, злые твари умерщвлены, добрый люд возрожден. Тогда Нюйва взвалила на спину квадрат земли, взяла в охапку круг неба, сделала весну мягкой, лето — жарким, осень — убивающей, зиму — сохраняющей. Изголовье [вымеряла] по угольнику, ложе — по отвесу. Прочистила то, что мешало свободному проходу и нь и ян. Расправилась с вредоносным эфиром излыми тварями, что наносили ущерб людскому благополучию. В те времена засыпали без забот, просыпались без хитростей. Воображали себя то конем, то быком, шли неверным шагом, смотрели мутным взором. Ничего не ведая, они, однако, обладали гармонией. Не задумывались, откуда что пошло, плыли по течению, не зная, чего хотят. Тянулись словно тени, не ведая, куда идут.

____________________________

* Нюйва — мифическая Матерь-устроительница земли.


<…>

Нюйва всходила на громовую колесницу, в коренниках у нее был Откликающийся дракон*, а вместо пристяжной — Сине-зеленый. Она брала в руки скипетр, садилась на циновку Лоту, желтые облака были шнурами ее колесницы, впереди проводником Белый дракон, позади в свите — летящие змеи. Странствовала в смутной дали, на путях духов, поднималась к Девяти небесам, являлась на аудиенцию к Богу ко Вратам Души. Спокойно и мирно отдыхала у ног Великого предка, не обнаруживая своих подвигов, не возвеличивая своей славы. Она прятала свое дао — дао естественного человека — ради следования естественности неба иземли, ибо когда дао и благо устремлены высоко вверх, то козни и хитрости сами собой гибнут.

____________________________

* Откликающийся дракон и , строкой ниже, Белый — персонажи китайской мифологии.



<…>

То, что для массы людей есть только пустые слова, я намерен разложить по родам и пристально рассмотреть.

Наслаждение быть владыкой происходит от возможности полного удовлетворения желаний глаз и ушей, удовольствий тела и плоти. Ныне считаются красивыми высокие башни и многоярусные беседки, а при Яо были простые нетесаные балки, невыделанные карнизы; считаются прекрасными драгоценные диковинки, невиданные редкости, а при Яо ели простой рис и просо да похлебку из ботвы; считаются приятными узорчатая парча и белый лисий мех, но Яо прикрывал тело холщовой одеждой, спасался от холода оленьей шкурой. Предметы, необходимые для жизни, не надо умножать, с прибавлением их удваиваются печали. Поэтому [Яо] передал Поднебесную Шуню так, как будто освободился от тяжелой ноши, и не просто на словах — поистине ему с ней нечего было делать. Это вот и есть средство презреть Поднебесную. Юй, объезжая [Поднебесную] и будучи на юге, переправлялся через Реку. Желтый дракон поднял его лодку на спину, люди в лодке перепугались так, что то краснели, то бледнели. Тогда Юй весело сказал: „Небо дало мне жизнь. Я истощил силы, служа народу. Жизнь — обуза, а смерть — возвращение. Стоит ли напрасно возмущать свой покой?“ Юй посмотрел на дракона, словно на какую-нибудь ящерицу, и даже не изменился в лице, а дракон прижал уши, вильнул хвостом и исчез. Юй конечно же умел презирать вещи.


<…>

Те властители, которые не спускаются в храм предков, а знают, что делается за пределами четырех морей, следуя вещам, познают вещи; следуя людям, познают людей. Если соединишь две силы воедино, то будешь непобедим; соединишь все множество умов воедино, то все свершишь. В колодце не водятся черепахи и кайманы — узок; в саду не растут высокие деревья — места мало. Те, кто поднимает тяжелые треножники, прилагают немного усилий, а побороть их нельзя. И даже если нужно эти треножники перенести, не дожидаются подмоги. Поэтому тысячная толпа не проламывает моста и собрание людей в несколько тысяч человек не может разрушить чьих-то заслуг. Так, Гнедой и Луэр за день покрывали тысячу ли, а если их заставить ловить зайца, то они уступят в этом шакалу с волком — способности разные. Сова ночью ловит москитов, может различить даже кончик осенней паутинки, а днем не заметит и горы — таково различие формы и природы вещей. Летучий Змей странствует в занебесье. Откликающийся Дракон седлает облака, обезьяна прыгает по деревьям, рыба плавает в воде. Поэтому в древности тот, кто покрывал лаком колесницу, ее не расписывал; кто сверлил, тот не обтесывал. Ремесленник не занимался двумя ремеслами; ши не исполнял двух служб. Каждый стоял на страже своего дела, не вступая друг с другом в соперничество. Люди обретали себе соответствующее, вещи располагались на своих местах. Поэтому орудия им не докучали, а в делах не было нерадивости. Когда служба небольшая, ее легко исполнять, когда обязанностей немного, их легко блюсти; когда бремя дел не тяжело, с ними легко управляться. Тогда высшие сосредоточивают в руках умеренную долю, а низшие стараются на поприще легко исполнимых трудов. Тогда господин и слуга достаточно далеки и не докучают друг другу.


<…>

Некий Цы Фэй из Цзин добыл драгоценный меч в Ганьсуе и , возвращаясь домой, переправлялся через реку. Когда лодка достигла середины течения, Ян-хоу поднял волны и два водяных дракона закружили лодку.

— Случалось ли раньше кому-нибудь остаться при этом в живых? — спросил лодочника Цы Фэй.

— Никогда не слышал, — отвечал лодочник.

Тогда Цы Фэй, сощурив в ярости глаза, взмахнул рукавами и выхватил меч.

— Воину пристало рассуждать о ритуале и добродетели, а не грабить и отнимать. Бросай меч, речная падаль! Не жди пощады от меня!

С этими словами он прыгнул в воду, пронзил мечом драконов и отрубил им головы. Ветер и волны успокоились, все, кто был в лодке, остались живы.

За этот подвиг цзинцы пожаловали ему титул «держащий нефритовый жезл».

Поэтому Лао-цзы говорит: «Тот, кто не цепляется за жизнь, мудрее ценящего свою жизнь».


<…>

Горы достигают высоты — и поднимаются облака; воды достигают глубины — и рождается водяной дракон; благородный муж достигает пути — и к нему приходят счастье и почет. Кто не ищет благодарности за благодеяния — обязательно бывает награжден; кто живет, не требуя признания своей праведности, обязательно будет прославлен.


<…>

«Сезонные распоряжения» говорят о том, как следовать небесным (природным) сезонам, и счерпывать силы земли; опираясь на меру, вершить необходимое; согласовать все это с человеческими установлениями. «Сезонные распоряжения» берут за основу двенадцать разделений, [составляющих цикл], который кончается и вновь начинается, вращаясь без конца. Следуя ему и опираясь на него, познают истоки счастья и несчастья. Держаться чего-либо и ли отказаться от него, начать или кончить — на все есть драконовы запреты*. Для приказов и распоряжений также есть сезонные сроки. Все это сказано затем, чтобы те, кто управляет, знали, как приниматься за дело.

____________________________

* Драконовы запреты — согласно комментатору, северные и южные некитайские народности так называли дни, неблагоприятные для начала какого-либо предприятия и потому запретные.


<…>

С помощью этой главы обозреваем деяния Пяти предков и Трех царей, объемлем небесный (природный) эфир, обнимаем небесный (природный) разум, держимся середины, храним гармонию. Тот, у кого благо формируется внутри, обвивает собою небо иземлю, пробуждает и нь и ян, устанавливает чередование времен года, и справляет все четыре стороны света; будучи в покое, он покоен, побуждаемый — движется. И таким образом выплавляется вся тьма вещей, преобразуется вся тьма живого. В этом хоре царит согласие, в движении главное — следование. В пределах четырех морей все живет одним сердцем и имеет общий конец. Тогда становится видна Звезда Тени, приходят благодатные дожди, спускается с небес Желтый Дракон, феникс гнездится в рощах, линя следы появляются в предместьях*. Когда же благо не обретает формы внутри, то пускаются в ход законы и установления, произвольно используются уставы и параграфы, небесные иземные духи не откликаются, благовещие знамения не являются, пространство меж четырех морей остается не покоренным, народ — не просвещен. Отсюда видно, что великая основа управления состоит в формировании внутреннего блага.

____________________________

* Звезда Тени — согласно комментарию к главе «Трактат о звездах» «Исторических записок» Сыма Цяня, появляется в ночь перед новолунием, похожа на половину луны, как бы «помогает» потухшей луне своим светом. Поскольку она не всегда бывает видна, ее появление на небосклоне считается символом добродетельного правления. Такими же символами являются благовещие животные — Желтый дракон, линь и птица феникс.


<…>

Число пяти звуков не превышает гун, шан, цзяо, чжэн, юй*. Однако на пятиструнном цине еще не заиграешь — нужно настроить инструмент, а уж потом можно играть. Или вот рисуют голову дракона. Кто смотрит, не знает, что это за зверь. Когда же видят всего его, то никто не сомневается, что это дракон. Ныне о дао говорят много, о вещах — мало; об искусстве рассуждают пространно, о делах — скупо. То, что не может быть выражено словами, пытаемся донести до внимающих учению без слов. Учение дао очень глубоко и потому трачу много слов, чтобы выразить его суть; тьма вещей многообразна, и потому пространно говорю, чтобы разъяснить их смысл. Слова, свиваются ли в кольцо, льются ли чередой, перепутываются и ли разливаются вширь — благодаря им напитывается влагой и очищается совершенная мысль, онимешают ей застыть и осесть на дно, заставляют держаться на ладони и не рассыпаться. Так, реки, большие и малые, полны всякой падали, однако же воду берут из них даже для жертвоприношений — потому что они велики; если в стакан вина попадет муха, то и простолюдин не станет пить — потому что пространство мало.

____________________________

* Гун, шан, цзяо, чжэн, юй — пять тонов китайской гаммы.


<…>

Перевод и комментарии Л. Померанцевой

Полный текст — здесь.



<…> памятник „Хуайнань-цзы“ изображает космическую середину в виде системы пяти планет <…>. Каждая из планет несет на себе небесного иземного первопредков, а в них — телесное и идеальное, зооморфное и антропоморфное качества Земли и Неба:


«Что суть пять звезд!
  Юг — Огонь.
Его Первопредок — Яньди.
Помощница — Чжумин,
держит в руке весы и
управляет Летом.
Его дух — Инхо-звезда (Марс).
Его зверь — Красная Птица [Чжуцяо].
Его звук — чжи.
Его дни — бин, дин.

 
Восток — Дерево.
Его Первопредок — Тайхао.
Помощница — Гоуман,
держит в руке циркуль и
управляет Весной.
Его дух — Суй-звезда (Марс).
Его зверь — Синий Дракон.
Его звук — цзяо.
Его дни — цзя, и .
Центр — Земля.
Его Первопредок — Хуанди.
Помощница — Хоуту,
держит в руке отвес и управляет
четырьмя сторона света.
Его дух — Чжэнь-звезда (Сатурн).
Его зверь — Желтый Дракон.
Его звук — гун.
Его дни — моу, цзи.
Запад — Металл.
Его Первопредок — Шаохао.
Помощница — Жушоу,
держит в руке треугольник и
управляет Осенью.
Его дух — Тайбо-звезда (Венера).
Его зверь — Белый Тигр.
Его звук — шан.
Его дни — гэн, синь.
 
Север — Вода.
Его Первопредок — Чжуаньсюй.
Помощница — Сюаньмин,
держит в руке гири и
управляет Зимой.
Его дух — Чэнь-звезда (Меркурий).
Его зверь — Сюаньу [Черный Воин, т. е. черепаха в объятиях змеи].
Его звук — юй.
Его дни — жэнь, гуй
 

А. Е. Лукьянов „«Чжун юн»: конфуцианское учение о середине“
в кн. „Конфуцианский трактат «Чжун юн»“, М., 2003
Составитель А. Е. Лукьянов.
Перевод фрагмента — его же.