О драконах пишу давно, с любовью и почтением, хотя никогда не рассматриваю их как "высшую" форму жизни - для меня они такая же разумная раса, как, скажем, эльфы, люди или гномы. Со своими обычаями, со своей историей, со своими праздниками, заморочками и суевериями. Я не вижу в них ничего "сверхособенного", так что, если кому нужны кровавые битвы и свирепые враги - вам, пожалуй, не сюда.
Ибо я не люблю писать о смерти. Я пишу - о жизни.
И на первое - вот этот странный рассказ, мой единственный научно-фантастический рассказ о драконах. Это история о будущем Земли, наступившем после жестокой метеоритной бомбардировки, которая навсегда изменила наш привычный и понятный мир. Земля превратилась в планету противоположностей - жаркие пустыни на ней соседствуют с тропическим Лесом, с севера надвигается ледниковый щит, а под все тем же солнцем разворачивается известный спектакль жизни, вечный бал, которым правят удивительные существа, называющие себя - "люди"...ЗАВТРА
Только-только стихла отшумевшая песчаная буря, и по новообразовавшимся барханам еще стекали вниз беспокойные ручейки золотистой пыли, но пустыня, вопреки названию, редко замирает надолго, и, едва переждав беду, ее обитатели тут же вернулись к своему обычному образу жизни. Из укромной норы у основания каменной скалы выбрался песчаный бегун – небольшое животное, больше похожее на высохший сучок с растопыренными в стороны длиннопалыми лапками – и, на пару мгновений замерев неподвижно, быстро-быстро лизнул воздух тонким раздвоенным языком, проверяя, все ли в порядке. Пахло переломанным кустарником да сухой пылью, но никак не опасностью, и, не медля больше ни мгновения, маленькая ящерка отправилась по своим делам. Ее движения все еще были несколько скованны, однако, в связи с миниатюрными размерами, ей не требовались длительные солнечные ванны для того, чтобы прийти в норму – хватало и того тепла, что вырабатывалось при работе мышц, плюс незначительная добавка от медленно выползающего на небосклон светила, и вот уже песчаный бегун, целиком и полностью довольный жизнью, удирает от очередного хищника либо же, наоборот, сам гонится за какой-нибудь букашкой, которых, впрочем, ему требовалось не так уж много, за что, опять же, спасибо природе, сотворившей его холоднокровным существом. А потому самой главной проблемой оставалось не попадаться на глаза потенциальным потребителем до того, как температура тела достигнет нужной отметки – что, впрочем, было весьма нетрудно, ибо теплокровных существ в этой пустыне было не так уж много, а холоднокровные, в большинстве своем, терпеливо дожидались появления солнца, давая своему крохотному собрату уникальную возможность свершить все запланированное на день в эти блаженные утренние часы, не подвергая свою тощую тушку особому риску быть съеденной. Во всяком случае, сам песчаный бегун в этом был полностью уверен. А потому ничего удивительного, что, когда песок под ним внезапно заволновался, он хоть и, как положено, отбежал чуток в сторону, пронзительно свистя и топор-ща гребень, но никакого желания удирать не выявил, остановившись и с чем-то похожим на смутное любопытство глядя на внезапно ставший очень беспокойным бархан. Тот вздрагивал, как живой, постепенно подрастая в высоту и выталкивая наружу все новые и новые слои песка, пока, наконец, не вздулся, как воздушный шарик, и из его вершины, подобно струе лавы, наружу с приглушенным «ар-рах!» не вырвалась чья-то узкая голова на длинной гибкой шее. Судя по размерам этой самой головы, все существо было длиной метра четыре с половиной, не меньше, и бегун, словно бы осознавая всю свою ничтожность рядом с таким гигантом, беспокойно засвистел, во всю ширь расправив кожистые складки вокруг шеи и разбрасывая задними лапами песок, точно надеясь напугать странного врага. Впрочем, «врагу» этому сейчас явно было не до него…
«Выбралась!» - именно так прозвучала первая более или менее оформленная мысль Бури после того, как она, наконец, пробилась сквозь толщу песка и полной пастью втянула в себя свежий утренний воздух. Естественно, у нее тут же закружилась голова, но девушка силой воли удержала себя на краю сознания, продолжая буквально впитывать в себя благостную прохладу, чтобы каждый уголок своего тела, каждую свою клеточку наполнить ею до отказа! Успокоилась она нескоро… То ли по счастливому стечению обстоятельств, то ли просто в силу привычки, но при падении они все же умудрилась развернуть крылья так, чтобы между ними и каменной скалой остался довольно большой воздушный карман, благодаря которому, собственно, она и выжила – иначе бы попросту задохнулась под землей. Песчаная буря настигла их совершенно внезапно, и последнее, что она помнила – это отчаянный крик матери сквозь ужасающий вой ветра, а потом крик исчез, и остался только ветер, только песок, залепляющий глаза, нос, уши… а потом – сокрушительный удар о землю. И темнота… Очнулась она совсем недавно, да и то лишь потому, что в голос взвыли протестующие легкие, отчаянно требующие свежего воздуха, и ей пришлось, точно жуку-землекопу, пробивать себе дорогу наверх, даже не зная, сумеет ли она еще хоть раз увидеть солнце до того, как удушье поглотит ее сознание… Бр-р-р! Девушку так и передернуло, отчего песок, все еще окружавший ее, осел вниз, и вот уже она вытянула наружу свое измученное, но, в общем-то, почти что не пострадавшее тело, тут же улегшись на песок. Сил не было никаких, и, наверное, она бы так и сомлела там, на радость падальщикам да восходящему солнцу, но, сам того не зная, ее выручил песчаный бегун, продолжавший назойливо свистеть над самым ухом. Сначала его свист был даже приятен – привносил разнообразие в казавшуюся до этого глухой тишину, но потом начал приедаться, а под конец – раздражать, и так как Буря отродясь не славилась излишним терпением, то и не стала мучиться – приподнявшись на локте, она оскалила немаленькие клыки и свирепо рявкнула на эту мелюзгу. Бегун предупреждение воспринял, но по-своему – отбежав еще на несколько шагов, он снова принялся за свое. За всю свою короткую жизнь бегун ни разу не встречался с человеком мордой к лицу, разве что видел парящие в небе силуэты, но, поняв, что они не собираются на него охотиться, попросту прекратил обращать на них внимание, так что в его врожденной программе моделей поведения не нашлось подходящего места для заметки на полях типа: «При виде странного чешуйчатого существа с четырьмя лапами и двумя крыльями, пахнущего мускусом – бежать без оглядки!», и пока что только жалкое физическое состояние Бури не позволяло ей броситься на этого надоеду и растерзать его в клочья! В конце концов спать ей расхотелось окончательно, и, приподнявшись на локтях, она кое-как огляделась по сторонам, пытаясь разобраться, куда же ее занесло.
М-да… Миленький пейзажик, ничего не скажешь. Барханы, барханы, барханы. Несколько тощих изломанных кустов да шершавый гранитный бок за спиной – вот и все разнообразие. На восточном краю неба солнце уже успело приподнять свое тучное тело над землей, и его лучи тут же заставили неисчислимое множество песчинок вспыхнуть под его лучами, а Бурю – прикрыть глаза прозрачными внутренними веками, защищая их от слепящего сияния. Воздух мгновенно начал нагреваться, и хотя до полного пала было еще довольно далеко, Буря мгновенно поняла: надо спасаться. Благодаря своей сухой коже и особым клапанам в ноздрях и ушах она не особо мучилась от жажды, но все же торчать прямо на солнцепеке посреди пустыни – не лучшая идея, даже для столь совершенного существа, как она, и, с трудом поднявшись, девушка мало что не ползком отправилась на противоположную сторону скалы – в тенек. Песчаный бегун некоторое время еще посвистывал, короткими перебежками следуя за ней по пятам, но, стоило ей отойти шагов на пять, как миниатюрная ящерица успокоилась, видно, посчитав, что странная гостья уже не представляет угрозы, и, тут же потеряв к ней всякий интерес, деловито побежала прочь, задрав хвост и вихляя всем своим худеньким тельцем. Впрочем, Буря этого уже не видела – едва добравшись до противоположного склона скалы, она тут же плюхнулась обратно на песок, прикрыв глаза и наконец-то давая отдых измученному телу.
«Я только на немножечко, - молча пообещала она себе, - Только на чуть…»
Однако ее тело явно думало иначе, и, не успела она этого осознать, как уже спала, время от времени сухо покашливая и стряхивая с себя налипший песок.
Жарко… Бурю разбудили солнечные лучи, изливавшие свой жар ей прямо на голову, и, приоткрыв один глаз, она недовольно посмотрела на круглое раскаленное светило, нахально высунувшееся из-за казавшегося угольно-черным бока скалы. Кажется, дело уже шло к полудню – небо из густо-темно-синего успело выгореть почти добела, превратившись в идеально чистое пепельное полотно, еще и довольно старое – во всяком случае, эту зловредную желтизну сложно было с чем-то спутать! Буря брезгливо чихнула – да уж, запах древних хранилищ еще нескоро выветрится у нее из головы! – и по-пластунски переползла поближе к скале, что еще – о чудо! – хранила в себе нечто, похожее на отголоски ночной прохлады. Естественно, ее это не спасло – солнце, словно насмехаясь, следовало за ней, а, как ни крути, девушка была отнюдь не пташкой, чтобы уместиться в той узенькой полоске темного песка, которая еще сохранилась у подножия скалы! В конце концов ей пришлось неподвижно распластаться по гранитному валуну, прижавшись менее оперенной нижней стороной крыльев к прохладному камню и прижмурив глаза, ожидая, когда спадет жара. А ждать пришлось немало… У нее даже возникла идея попробовать закопаться в песок, на манер змеи, но к тому времени, как сия гениальная мысль оформилась в ее голове, солнце уже успело превратить весь песок вокруг в раскаленные угли, и нашей героине ничего другого не осталось, кроме как постепенно перемещаться вокруг скалы, следуя за полоской тени, которая постепенно начала подрастать… День явно клонился к закату, чудовищное пекло ослабило свои тиски, и вскоре Буря смогла вздохнуть свободно, погрузив пальцы в еще теплый, но уже совсем не обжигающий песок по другую сторону своего «убежища». С уходом зноя пустыня словно бы ожила, и из своих убежищ вылезли ее немногочисленные обитатели, тут же наполнившие воздух своими голосами. Впрочем, пока что Буре было не до них – вцепившись когтями в землю, она долго, с наслаждением отряхивалась, и плевать ей было на ноющее тело и похрустывание костей, потому что, как оказалось, она даже не подозревала о том количестве песка, что забилось к ней в шкуру! Особенно тщательного ухода требовали крылья, и, встряхнувшись в последний раз, она села, выгнув шею и расправив крыло. Займемся внешним видом…
«В целом и общем, дела у меня не так уж и плохи, - подумала она, осторожно вылизывая раздраженную кожу и извлекая из пазух перьев последние песчинки, - Могло ведь быть гораздо хуже… Я жива, побилась слегка, но крылья целы, а значит – смогу лететь. Как только стемнеет – сразу и полечу. Надо найти наших. Они, конечно, тоже могут меня искать, но мне-то будет проще найти их, чем им – меня! К тому же, вряд ли они из-за меня бросят наллов посреди пустыни – сначала доведут их до места. Я знаю, где это – на берегу Мутного озера, там, где в него впадает русло высохшей реки. Я найду их. Буря, какой бы сильной она ни была, никак не могла отнести меня дальше чем на… ну, десять миль. Десять миль в какую сторону?.. Впрочем, неважно. Я просто заберусь повыше, и оттуда-то наверняка увижу какой-нибудь ориентир! Речку там… или скалы. Не может же эта пустыня тянуться вечно! Есть же еще и Лес, и море, конечно… Выберусь. Не пропаду. Да и с чего бы мне пропадать? Я же не какая-нибудь там слабая козявка, я – Буря! Я – человек! А мама всегда говорила, что «Человек – это звучит гордо!». Вот она удивится, когда я сама их нагоню… Она-то, наверное, решит, что я сижу тут где-нибудь и реву в три ручья, а я – здрасте вам да пожалуйста. Вот она я!»
Буря даже улыбнулась, представив себе ошарашенное лицо матери. Конечно, она понимала, что ее «прогноз» на редкость оптимистичный, а потому, скорее всего, в нем упущена масса неприятных возможностей, однако сидеть и киснуть она тоже не собиралась, и, закончив с чисткой перьев, тут же полезла на верхушку скалы. К тому времени над пустыней сгустились настоящие ночные сумерки, и уже невидимое солнце высветило на небосклоне изрядно погрызенную луну, в прежде круглом облике которой явно не хватало нескольких крупных кусков – но зато путь небесной странницы отныне был отмечен каменным крошевом, до сих пор служащим ярким напоминанием об ужасном метеоритном дожде, пролившемся на Землю в незапамятные времена, о которых Буря слышала только из рассказов старейшин… Впрочем, история никогда не была ее любимым предметом, и, раздраженно дернув ушками – нашла о чем думать, балда! – она с силой оттолкнулась задними лапами, уже в прыжке расправив крылья и тут же поймав теплый поток воздуха, идущий от не успевшей остыть земли, после чего начала набирать высоту. Она летела кругами, внимательно оглядываясь по сторонам, но, сколько бы она ни вглядывалась в залитую лунным светом равнину, не могла разглядеть ничего, что хоть как-то подсказало бы ей нужное направление.
«Спокойно, - тут же сказала себе девушка, - Спокойно! Без паники. Паника еще никому никогда не помогла, ясно? Нужно просто забраться повыше…»
Однако сколько она ни взмывала вверх, вокруг простирались лишь песчаные барханы, и все, что ей удалось разглядеть – это какую-то невысокую цепочку холмов, пятнающую собою горизонт, так что, в конце концов, она полетела к ней, посчитав, что лететь хоть куда-то – это все же лучше чем наматывать бесцельные круги. В лунном свете пустыня казалась морем, и бесконечные валы песка напоминали соленые волны, катящиеся куда-то за горизонт, к неведомому берегу. Постепенно воздух становился все холоднее, словно напрочь забыв о жарких солнечных лучах и колеблющемся мареве, но Буря продолжала упорно лететь к холмам, стараясь не обращать внимание на жалобное урчание в желудке. Когда она в последний раз нормально ела?.. Конечно, в случае чего она могла обойтись без еды и день, и неделю, а то и больше, причем, в ее понимании, под определение «еда» попадало все, что движется, плюс кое-что из того, что стоит на месте. Жизнь пустынных кочевников никогда не был легкой, и Буря с младенчества свыклась с мыслью о том, что, если ты хочешь жить, то должен уметь бороться за свою жизнь. Ей не было и двух лет от роду, когда случился страшный голод, и умерла ее младшая сестра-близнец, не дотянув всего пару недель до прихода воды, а через день после этого вслед за ней ушла и бабушка, чтобы не отнимать свою долю скудной пищи у детей и внуков… Мама, помнится, силой оттаскивала рыдающую Бурю от двух неподвижных тел, завернутых в тряпки и возложенных на костер из высушенного кустарника, а потом обняла ее крыльями, дожидаясь, пока она перестанет биться, и еще долго, долго не отпускала, укачивая, как младенца. Впрочем, это было далеко не последнее ее знакомство со смертью… Барьерная пустыня, отделившая северный ледяной щит от Леса, никогда не была милосердной, поэтому кочевникам приходилось нелегко, но – они жили, и даже в таких суровых условиях находили способы выжить.
«Рядом с холмами должны быть растения – и вода, - думала Буря, летя на небольшой высоте – поближе к теплой земле, чтобы не так сильно молотить крыльями, - И животные какие-никакие водятся. Правда, охотиться на них не имеет смысла – я же, в конце концов, не каменный сокол, чтобы полдня проторчать на скале, но под конец все же ухватить себе на обед пустынного попрыгунчика, или, еще лучше, песчаного бегуна! Как-то это глупо будет выглядеть…»
Она даже усмехнулась краешком рта, представив себя, сидящую столбиком на одном из этих холмов и внимательно разглядывающую землю внизу в поисках жалких комочков плоти, которых даже не хватит, чтоб слегка приглушить голод. Нет уж… Так унижаться она не намерена. Она ведь, в конце концов – крылатая! Она – человек! Ее предки на протяжении веков правили этим миром, и хотя время их расцвета миновало, это еще вовсе не значит, что потомки древних людей падут в грязь и осрамят память своих предшественников! И, издав гневный, звенящий вопль, эхом прокатившийся по пустыне, Буря, на несколько мгновений забывшись, стрелой рванулась вперед, полосуя крыльями воздух, но, к счастью, вовремя опомнилась и тут же сбавила скорость.
«Дура! – выругала она себя, сверкая глазами, - Просто дура! Перед кем выделываешься? Ты ведь посреди пустыни! А вдруг там не будет воды? А вдруг ты не найдешь ничего съедобного? Хвост будешь грызть, что не берегла силы!»
Ругала она себя недолго – не потому, что не хотела, а потому, что запас ругательств в ее словаре был весьма и весьма невелик – и потом еще вдоволь дулась на саму себя, мрачно разглядывая пустыню под собой, надеясь увидеть хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться взглядом, но – пустыня, как ни странно, была совершенно пустынна, и лишь редкие стремительные тени, проскальзывающие по гребням барханов, свидетельствовали о том, что в этих песках еще сохранилась какая-то жизнь… К тому времени, как она добралась до холмов, время уже перевалило за полночь, и крылья у нее ныли от усталости, в горле пересохло, а пустой желудок начал плотоядно присматриваться к другим органам тела, раздумывая о возможности их переваривания. Как кисло отметила Буря, ее вечерняя отповедь самой себе явно была пророческой, ибо, сколько она ни вглядывалась, а ничего, кроме нескольких жалких кустов обнаружить не смогла. Впрочем, ее раса не славилась особо острым ночным зрением, а тепловидение работало только на земле, поэтому, покружив немного, она облюбовала для посадки вполне симпатичный валун и, нырнув вниз, плюхнулась на него, загасив скорость несколькими мощными ударами крыльев, поднявшими тучу песка.
- Фу-у-ух… - выдохнула девушка, опускаясь на камень и прикрывая глаза. А ведь всего ничего пролетела, и уже так упыхалась… Сдаешь позиции, старушка, сдаешь позиции! Скоро вообще забудешь, как крыльями пользоваться. Скривившись – м-да! – Буря кое-как оторвала голову от столь приглянувшегося ей камня и внимательно осмотрелась по сторонам, проверяя местность на наличие живых существ. Ее «тепловизор» не был излишне совершенен, но все общую картину о местных делах давал, и, пару раз поворочав головой туда-сюда, она выяснила, что кроме всякой мелочи, вроде грызунов и птиц, эти скалы не могут похвастаться ни одним более или менее заметным созданием. Печа-а-ально… Желудок выразил свои соображения по сему поводу громогласным урчанием, и, поморщившись – да знаю я, знаю! – Буря отправилась на поиски чего-нибудь съестного. Результат прогулки был неутешителен: она нашла лишь пару скорпионов, едва не наступив на них, кустик, покрытый темными подсохшими ягодками, и пеструю коричневую змею, неосторожно зашипевшую на незваную гостью, когда та проходила мимо. Съела все. Жалкая трапеза только раззадорила ее аппетит, но, по крайней мере, приглушила болезненную резь в животе, и, усталая и недовольная, Буря заковыляла прочь, мечтая лишь об одном – найти себе уютный уголок, где можно будет соснуть часиков так на десять, пока не схлынет дневная жара… Золотистое мерцание на горизонте подсказывало, что солнце вот-вот взойдет, а рыскать по скалам под его палящими лучами девушка почитала за невеликое удовольствие, так что, наткнувшись на первую же более или менее просторную расщелину в скалах, тут же полезла внутрь.
Даже не обратив внимание на полустертые когтистые следы, отпечатавшиеся в густом слое красноватой пыли…
Фс-с-с-с-с-с-с.
В связи с приличным объемом (сорок одна страница и целая летопись моей души) не могу выложить рассказ полностью, так что, если кто хочет дочитать до конца - милости просим: http://samlib.ru/n/nowikowskaja_a_a/zavtra.shtml
Форум Гнезда - Информационный центр
