Питер Дикинсон «Полёт драконов». Огненное дыхание

«Эти драконы вырастают невероятно большими, а из пастей их далеко разносится плотное зловонное дыхание, подобное густому дыму, поднимающемуся при пожаре. Когда приходит их время, они собираются вместе и развивающимися крыльями начинают поднимать себя в воздух. Затем, по воле Божьей, став слишком тяжёлыми, они падают в реку, вытекающую из Рая, и в ней гибнут. Те, кто живёт рядом, ждут времени драконов, а когда видят, что все драконы пали, выжидают ещё семьдесят дней. Затем спускаются и исследуют останки в поисках карбункула, гнездящегося во лбу дракона.»

Джорданус «Чудеса Востока»

Итак, вопрос, поставленный нами, должен формулироваться иначе. Не «Как могло летать такое громадное животное?», а — «Зачем животному, нуждающемуся в полёте, вырастать до таких размеров?»

Было ужасно жарко, и даже высоко в воздухе, где парил невидимый Принц… клубы пара, дыма и пламени, извергаемые Огнедышащим из ноздрей, способны были устрашить и самого отчаянного храбреца. А склоны холма были усыпаны почерневшим прахом его жертв, кого он испепелил, едва они вышли, чтобы сразить его.

Эндрю Лан «Принц Приджио»

Впервые столкнувшись с приведенным выше крайне запутанным, но чрезвычайно любопытным отрывком из сочинения Джордануса, я прежде всего увлёкся идеей, что имею дело с описанием периода спаривания драконов. И до сих пор полагаю, что всё это так и есть, но вернёмся к этому позднее (как и к чрезвычайно быстрому разложению драконьих тел и упомянутым там же драгоценным камням). А сейчас хочу сосредоточиться на любопытном явлении изменяющегося веса.

Конечно, сам Джорданус никогда не видел дракона. (Мне кажется невероятным, чтобы кто-то умудрился прожить порядка тысячи лет.) Подобно многим образованным людям он наверняка скопировал эту историю из какой-то древней рукописи, возможно объединив при этом два или три источника, стараясь согласовать их там, где они противоречили друг другу. В свою очередь, эти источники тоже могли быть списками с ещё более древних списков или записями пересказов, уходящих своими корнями к тем временам, когда традиция жила лишь в устных преданиях, а, в конечном счете, — к некоему путешественнику, который подлинно видел полёт дракона. Тем не менее, подлинное знание о драконах не исчезало, хотя могло так или иначе искажаться в пересказах. Причиной этому, в частности, могло быть и то, что в древних манускриптах отсутствуют знаки препинания, потому зачастую трудно определить, как именно следует читать и понимать тот или иной фрагмент.

Как я уже сказал, первой мыслью, пришедшей мне в голову в ходе чтения фрагмента из «Чудес Востока», был то, что здесь описано спаривание драконов в полёте. Упомянутые там же «развивающиеся крылья» свидетельствовали в пользу этой версии. Я подумал, что, возможно, полёт драконам мог быть необходим только в период спаривания (как это происходит у некоторых общественных насекомых), а после полёта все преуспевшие драконы-самцы погибали. Я обдумывал эту идею, пока однажды, совершенно случайно, не увидел по телевидению старую документальную съёмку, запечатлевшею аварию дирижабля «Гиндербург», новым светом озарившую все мои тогдашние идеи. Наблюдая за гигантским корпусом дирижабля, сминающимся и распадающимся в воздухе на пылающие лохмотья с поднимающимися над ними клубами дыма, я сказал себе: «Он загорелся и упал», и вдруг вспомнил о Джорданусе. И всё стало на свои места. Я понял, что «Гиндербург» был не просто очень большим аппаратом, способным летать, — это был прежде всего аппарат, который мог летать лишь потому, что был очень большим. Тут же нашлись ответы и на остальные вопросы.

«Наконец, дамы и господа! Что за дивное зрелище, волнующее, изумительное зрелище… Лучи солнце, отражаясь в окнах западной стороны палубы наблюдений, сияют подобно драгоценным камням на чёрном бархате… О! О! О!… Взрыв, всё объято пламенем… сделайте же хоть что-нибудь, пожалуйста, о Боже, это ужасно, Боже мой, помогите им, пожалуйста, он горит, весь объят пламенем и падает… О! Хуже быть не может… О! Какой кошмар… О! И все люди… »

Радиокомментарий при крушении дирижабля «Гинденбург»

«Икар, опьянённый полётом и пренебрёгший предупреждением отца, поднялся к самому солнцу. Его самомнение было наказано богом солнца Фебом Аполлоном, чей гневный жар растопил воск, на котором держались крылья гордеца, и Икар погиб, рухнув с небес на землю.

Так повествует миф… Однако что же представлял собою наполненный горячим воздухом воздушный шар, созданный отцом Икара, Дедалом — огромный мешок из тонкой, тщательно выделанной шкуры животных, подогреваемый огнём из веток или сухой травы и имеющий корзину, в которой мог бы поместиться человек… возможно, неловкое обращение с огнём стало причиной того, что вся эта хрупкая конструкция внезапно вспыхнула и превратилась в стремительно летящий к земле огненный шар.

Патрик Абботт «Дирижабль»

1. Драконы могли летать, потому что основной объём их тел составляла полость, наполняемая более лёгким, чем воздух, газом.

2. Драконы нуждались в таких огромных телах, чтобы обеспечить объём газа, достаточный для подъема в воздух всего чудища.

3. Драконы не нуждались в огромных крыльях, потому что крылья использовались не для удерживания тела в воздухе, а только для горизонтального перемещения и маневрирования.

4. Драконы выдыхали огонь, потому что это было им необходимо. Это было неотъемлемой частью их особого способа полёта.

Джорданус пишет, что драконы начинают поднимать себя в воздух, а потом, «став слишком тяжёлыми», падают. Сразу ясно, что он описывает нечто, чего сам не понимает. Никакое животное, прошедшее долгий эволюционный путь по выработке собственного способа полёта, не может ни с того ни с сего оказаться «слишком тяжёлым» для нахождения в воздухе. Однако если предположить, что некогда увиденное кем-то из древних путешественников воздушное действо было не чем иным, как своего рода брачным танцем, то эта сцена в сочетании с предыдущей фразой о драконах, выдыхающих «зловонное дыхание», подобное дыму при пожаре, наполняется реальным смыслом.

Стычка между двумя молодыми драконами, уже созревшими для полёта, но ещё не набравшихся опыта участия в брачных поединках. Такие стычки были опасны для их участников не столько из-за вреда, который противники могли непосредственно причинить друг другу, сколько из-за риска израсходовать на выдох пламени в пылу поединка чрезмерное количество необходимого для полёта газа, оперативно восполнить который внутренняя система драконьего газоснабжения была не в состоянии. Но именно в таких стычках постепенно и вырабатывался опыт, необходимый для победы брачных играх. (К слову, обратите внимание, что и в этой книге при изображении крыльев или тел драконов художник более склонен придерживаться общепринятой точки зрения, нежели той, которая излагается в тексте.)

…будь как можно более внимателен, и вот узришь змиев, сражающихся друг с другом в облике двух безобразных животных. Но в конце концов они всё же оборотятся драконами, парящими в воздухе, а затем, когда будут уж вовсе измождены этим своим нещадным боем, свалятся наземь в виде двух симпатичных поросят…

«Мабиногион»

Брачные состязания драконов не были схожи с принятыми у самцов общественных насекомых, состязающихся в преследовании новорожденной матки-«королевы». У драконов, видимо, это было чем-то более схожим с противостоянием готовящихся к спариванию оленей, в котором самцы сражаются друг с другом за право оплодотворять самок. Но если у оленей основным «аргументом» в таком поединке всегда были ветвистые рога, то у драконов — выдыхаемое ими пламя. Как в большинстве других подобных брачных состязаний, поединок носил, прежде всего, ритуальный характер, с незначительным причинением ущерба, и был по большей части чисто демонстративным — обильные клубы едкого дыма, снопы пламени — столь же столь же по-своему впечатляющие, как хвосты павлинов или соловьиные трели. Была, однако, и опасность. Если от избытка страсти дракон исторгал слишком много пламени, неэкономно расходуя удерживающий его в воздухе газ, он терял свою подъёмную силу и погибал, низвергнувшись с высоты наземь.

Теперь обретает смысл и курьёзная на первый взгляд фраза о «развивающихся крыльях» драконов. Крылья их были сравнительно маленькими (хотя, несомненно, гораздо бо'льшими, чем у любого другого летающего существа). А поскольку на них не возлагалось задачи выдерживать изрядный вес дракона, они могли быть ещё и сравнительно хрупкими и слабыми, а потому для безопасности оставались сложенными и прижатыми как можно плотнее к телу, пока в них не возникало надобности. Древний наблюдатель брачного ритуала драконов был, вероятно, настолько впечатлён размерами их тел, что крыльев попросту не видел, пока они внезапно не разворачивались в полёте. (Всякий, кто наблюдал, как какой-нибудь крохотный жучок вдруг выпускает, словно ниоткуда, тонкие плёнчатые крылышки и уносится на них прочь, может представить, о чём идёт речь.)

Дракон жил в тихой тенистой долине, которая была когда-то славным зеленым пастбищем. Его логово напоминало железнодорожный туннель, но без светофора и колеи. Те, кому довелось видеть его при лунном свете, знали, что размеров он был изрядных — с добрую четвёрку лошадей, с гладкой чёрной лоснящейся шкурой. Подобно всем чёрным драконам, он редко выходил куда-либо при свете дня, потому как был слаб глазами. И днём эти глаза были единственным, что можно было заметить в глубине драконьего логова.

Роберт Болт «Крах барона Боллигрю»

Он увидел в бледном свете луны огромную змею, более сотни локтей в длину, скользящую к нему на чреве своём. Глаза её мерцали подобно двум изумрудам, а из ноздрей её извергались потоки жаркого пламени. Он выхватил свой ятаган и нанёс ей тяжкий удар, но она лишь громче зашипела, жгучим огнём вновь и вновь его опаляя, покуда дотла не сожгла.

Фирдоуси «Шахнаме»

Хотелось бы уточнить ещё одну деталь. Зачем драконам нужно было сжигать избыток своего газа, если куда естественнее его просто изрыгнуть или стравить? Ответ заключён в другой известной привычке драконов. Большую часть времени они скрывались в тёмных холодных пещерах. И я полагаю, что они были вполне в состоянии контролировать объём газа, вырабатываемого у них внутри, но при этом должны были существовать верхняя и нижняя границы такого контроля, ведь основной метаболический процесс не может быть полностью прекращён без губительных последствий для организма. Потому даже в покое пещеры у драконов существовала потребность время от времени избавляться от газа. И если этот газ, что я постараюсь аргументировать далее, состоял преимущественно из водорода, то, при невозможности каким-либо контролируемым способом сжигать накапливающийся в организме водород, будет образовываться чрезвычайно опасная взрывчатая смесь. А там, где для повышения жизнеспособности существу требуется определённая адаптация организма, такая адаптация происходит. Оттого если драконам было жизненно необходимо как-то воспламенять выдыхаемый ими водород, природа наверняка предусмотрела вполне безопасный для них способ такого воспламенения.

Какой именно способ? Сразу приходят в голову идеи, так или иначе связанные с электрической искрой, но известные нам существа, типа электрического угря, способные вырабатывать напряжение, необходимое для возникновения искры, специализируются именно на электричестве. Однако я категорически отказываюсь допускать какую-либо адаптивную способность, не связанную с преобладающей спецификой формы существования животного, потому полагаю более вероятным, что и система воспламенения у драконов была химической. Для того, чтобы вырабатывать водород, тело дракона уже должно было представлять собой систему химических сосудов, потому образование в нём смеси, ведущей к самопроизвольному воспламенению при контакте с воздухом, куда более вероятно. В неявном виде нечто подобное существует в природе. Например, жуки-бомбардиры семейства Brachinus располагают защитным механизмом, представляющим собою разбрызгиваемые ими капельки жидкости с температурой в нескольких сотен градусов, а химикалии, необходимые для достижения такого эффекта, вырабатываются двумя раздельными железами и не смешиваются, пока не окажутся у жука во рту.

Вне зависимости от механизма воспламенения газа, драконы выдыхали пламя, потому что нуждались в этом. По причинам, которые я также изложу позднее, привычка скрываться в укромных надёжных пещерах была чрезвычайно существенна для их выживания, но если бы взрывчатые газы, производимые этими существами, воспламенялись спонтанно, пещеры стали бы попросту опасными для их обитателей. Огненное дыхание в качестве средства защиты, нападения и сексуального привлечения сформировалось у них на основе того, что уже существовало как часть присущего им способа полёта. Воителю Каменного века, столкнувшемуся с такими впечатляющими всплесками ярости в недрах пещеры, огонь должен был представляться основным признаком дракона, однако, подобно всему остальному в природе, пусть и странному внешне, этот признак также развился как логическое продолжение свойств более важных. 

Мнемент… грациозно изогнул шею, озираясь вокруг… Затем, не предупреждая своего всадника, сложил крылья и ринулся к самому толстому участку Нити, гася скорость спуска быстрыми движениями шеи. Пока Мнемент изрыгал пламя, Ф'лар с глубоким удовлетворением наблюдал за тем, как Нить свивается черной пылью и, теперь уже безвредная, уносится к лесам внизу.

Энн Маккефри «Странствия Дракона»