Питер Дикинсон «Полёт драконов». Кровь дракона

«Во времена легендарной династии Ся (2205–1557 гг. до Р. Х.)… один из князей собрал пену из пастей двух предков, явившихся в его дворец в виде драконов, и поместил её в ларец. Никто из последующих поколений не посмел открыть ларец. В конце царствования десятого правителя династии Чжоу (110–221 гг. до Р. Х.) ларец вскрыли. Пена распространилась по дворцу. Князь приказал своим жёнам предстать перед нею обнажёнными. Пена стала чёрной ящерицей и вошла в женские полости. Произошло сверхъестественное зачатие.»

Мифологическая Энциклопедия Лярусса

Здесь в ещё большей степени, чем в случае с Джорданусом, мы оказываемся в царстве почти полного вымысла — факты и фантазии здесь настолько переплетены, что очень сложно отделить одно от другого. История обычно повествует о некой попытке князей Чжоу реставрировать законность и силу их правления, с помощью включение их династии в кровное родство с драконами-предками династии Ся. Либо детали о ящерице и зачатии могли интерпретироваться как чистая фантазия беспокойства, типичная для обществ, в которых честь правителя подразумевала наличие у него большого числа жён, сближаться с которыми не мог никто, кроме него. Но даже такая фантазия должна основываться на неких пусть ничтожных, но фактах, и при этом тут же зачастую присутствует какая-нибудь причудливая деталь, указывающая, где именно этот факт сокрыт. В нашем случае — какие мыслимые обстоятельства могли вынудить монарха, чей дворец быстро заполняется некими опасными химикалиями, приказать своим жёнам предстать перед этим пенящимся реактивом обнажёнными?

К примеру, возьмём кровь дракона. Вы знаете, что это запрещено... Обычный чародей, вроде меня, может получить её лишь ценой огромного риска и недюжинных затрат, а наши чужеземные поставщики, добывая её для нас, подвергают свою жизнь великой опасности.

Дайана Винн Джонс «Зачарованная Жизнь»

Предположим, причина и следствие здесь действительно поменялись местами. К примеру, упомянутые в цитате некие ядовитые испарения, контакт с которыми губителен, поскольку они вызывают разложение чувствительных тканей, были выпущены и распространились по зданию. Не все из людей спаслись. Некоторые потеряли сознание, а когда пары наконец улетучились, были найдены их тела, голые и обуглившиеся. Древний повествователь, китайский собрат Джордануса, слышал эту историю не из первых рук и попытался придать ей смысл, пересказав её по-своему. Вещество, сказано, исходило от драконов. Так же, как европейские монархи были склонны использовать в качестве собственного символа наиболее могучее из известных им животных — льва, так китайские князья и императоры претендовали на драконов. Как только ларец открыли, вещество вспенилось, как пенились и губы имперских предков, так что оно, видимо, изошло из губ двух поистине могучих драконов. (Либо, возможно, это был один из тех химических реактивов, благодаря которым воспламенялось дыхание дракона? В этом случае он действительно мог изойти из губ и, видимо, вступил в активную химическую реакцию с воздухом, когда ларец оказался открыт.) Мудрый же, как и положено, князь знал, как умиротворить этих предков… и так далее.

Я выбрал именно этот эпизод, потому что он является насколько странным, настолько и знакомым. Странным — из-за культурного фона, крайне отличного от нашего, а знакомым — в силу признания ужасающими субстанций, участвующих в метаболизме драконов. В одной из европейских легенд мы встречаем описание всех этих веществ именно как «крови». Когда Геракл умерщвляет Лернейскую гидру, он смачивает её кровью свои стрелы, чтобы сделать их ядовитыми. Одной из его жертв становится кентавр Несс, который, умирая, советует жене Геракла Деянире, якобы для сохранения любви молодого мужа, напитать его кровью, то есть кровью умирающего кентавра, тунику. В конце концов эту тунику одевает Геракл, и яд гидры оказывается всё ещё настолько сильным, что античный герой умирает, крича от боли.

Можно перечислить добрую сотню подобных эпизодов, повествующих об одном и том же — «кровь» драконов была чудодейственной, или ядовитой, или разъедающей ткани, или всё это сразу. А вот описания, рассказывающие о внутреннем жаре или неком нутряном пламени драконов, являются, вероятно, недоразумением, основанным на перечисленных выше свойствах. Я не поверю в существование монстра, способного распространять вокруг себя потоки вещества с температурой в несколько сотен градусов, но легко могу допустить существование животных, в метаболизме которых участвуют ограниченные объёмы «жгучих» жидкостей, то есть весьма едких кислот. Чтобы окончательно поверить в это, я должен ответить на один простой вопрос: «Зачем?». То есть «Какое эволюционное преимущество получит дракон, наполненный жидкостью такого типа?» Причём ответ на него будет иметь смысл только в том случае, если окажется непосредственно относящимся к уникальному способу драконьего полёта.

Был человек по имени Уинкелридт, некогда изгнанный из этого Города за убийство. Этот человек пообещал, что если ему даруют прощение и вновь восстановят в правах, то он сразится с этим Драконом и с Божьей помощью уничтожит его. Что и было ему обещано с превеликим удовлетворением. Он был возвращён домой и в сопровождении многих людей отправился на битву с Драконом, которого он перехитрил и умертвил, после чего от радости и в знак победы он поднял свой меч, измаранный кровью Дракона, но кровь стекла с его меча вниз на тело его, и он тут же пал замертво.

Эдвард Топселл «История Змиев»

Как мы уже убедились, полёт драконов должен был зависеть от их способности делать свои тела невесомыми или почти невесомым. Для этого им было необходимо наполнять изрядные полости — составлявшие, фактически, основную часть их тел — газом более лёгким, чем воздух. (Возможность создания в таких полостях пустоты близкой к вакууму не достойна серьёзного рассмотрения — подобная разреженность потребовали бы огромной мышечной силы, а следовательно — и веса, для того, чтобы выдержать давление воздуха.) Гелий достаточно лёгок, но это наименее вероятный вариант: инертный газ, в незначительном количестве присутствующий в атмосфере, но не играющий сколь-нибудь значительной роли во внутреннем обмене какого-либо животного. Куда более вероятен водород — очень лёгкий и к тому же достаточно распространённый газ, бурно воспламеняющийся в смеси с кислородом и уже присутствующий в доступной форме в пищеварительных системах всех позвоночных — в виде соляной кислоты.

Естественные виды существ не развиваются из ничего, однако, в конечном счете, способны принимать таинственные или парадоксальные формы. Глотка кита с её фильтрующим «китовым усом», бурящая голова червя-древоточца, плавательная камера моллюска наутилуса — всё это развилось из того, что уже было свойственно предкам этих существ: некие давно позабытые особенности, постепенно усовершенствованные природой до уровня того таинственного механизма, который мы наблюдаем теперь. Так и с драконами. В попытке реконструировать их форму и образ жизни я не должен изобретать ничего, кроме комфортного. Я должен искать уже существующие элементы, которые природа могла улучшать и сочетать, как это обстоит с соляной кислоты, которую мы все должны вырабатывать внутри, чтобы оставаться в живых.

Кроме этого, мы содержим в себе в достаточно большом количестве ещё один важный элемент, необходимый для получения водорода. А именно: кости всех позвоночных состоят преимущественно из кальция. Простейшая формула необходимой химической реакции выглядит примерно так:

То есть соляная кислота вступает в реакцию с кальцием, в результате чего выделяется водород, а в качестве побочного продукта образуется водный раствор хлорида кальция.

Эти индийские змеи летают ночью, роняя капли мочи или пота, вызывающие кожные язвы у незащищённых от этого людей.

Страбо «География»

Он меч схватил обеими руками и что есть сил ударил монстра снизу. И меч вошёл до самого упора. Дракон в ужасных муках извивался, вокруг всё кровью с ядом окропляя. То зрелище невиданное было. Джатмундр щитом от мерзости закрылся, покуда щит и вовсе не распался, но тут как раз дракон затих, скончавшись.

The Jatmundr Saga Ljufa

Конечно, формулы реальных биохимических процессов гораздо сложнее. В них участвует масса других веществ, как управляющих реакциями и их изменяющих, так и необходимых для воспламенения выделяющегося вовне газа. Внутренности дракона были сложным химическим производством, вырабатывавшим в качестве конечного продукта не только водород, но и множество других веществ, подлежащих использованию в организме либо удалявшихся из него. Очевидно, одно из таких веществ как раз и было неким образом заперто в ларце династии Ся.

Ларец династии Ся. Фактически, он должен был быть обшит свинцовыми или, что более вероятно, золотыми пластинами, чтобы противостоять разъеданию едкими выделениями драконов.

Наличием других объясняется «вредоносный» характер даже не воспламенённого дыхания дракона, а третьими — небезызвестный след из слизи, часто оставляемый драконами на почве и крепко загрязнявший местность близ логова едва ли не любого из них, однако именно этот след, как я полагаю, поможет нам объяснить не менее хорошо известную привычку драконов «вить гнёзда» на золоте, то есть спать на грудах сокровищ.

Невзирая на все эти химические сложности, преобладающую часть тела дракона составляла система полостей или чанов, заполненных главным образом водородом, однако содержащих также стекающую вдоль стенок и скапливающуюся на дне сильнодействующую кислоту, необходимую для продолжения реакции. Если одна из этих камер оказывалась пробита снизу — напомню: камеры составляли основную часть тела дракона, потому удар, нанесенный снизу, имел все шансы повредить одну из них — произошло бы следующее. Во-первых, сначала вытекшая сквозь рану кислота вступила бы в реакцию с тем, с чем она соприкоснулась, — с лезвием меча, нанесшего рану, с рукой, держащей этот меч, и даже с собственной плотью дракона. Во-вторых, отныне сама пронзённая камера становилась бесполезной, что, в свою очередь, делало дракона не способным летать, а кроме того лишало его избыточного газа, выдыхаемого им в виде пламени.

Позднее я ещё вернусь к беззащитности драконов перед режущим, колющим и рубящим оружием, а сейчас хотел бы обратить внимание на ещё одно следствие наличия активных кислот в организме дракона. Полёт дракона обеспечивался контролируемым взаимодействием кислот и элементов костной структуры. Однако как только дракон погибал или умирал, механизм контроля переставал действовать, и вся эта структура достаточно быстро разлагалась. Упомянутые во фрагменте из сочинения Джордануса аборигены, отправлявшиеся на поиски драгоценных камней в останках павшего дракона, находили лишь скелет. Выжди они подольше, не нашли бы вообще ничего. Вот почему я полагаю маловероятным, что моя теория полёта драконов будет когда-либо подтверждена обнаружением каких-нибудь окаменевших останков драконьего скелета. 

Земля вокруг была безжизненной и унылой, хотя некогда, по словам Торина, радовала глаз свежестью и изобилием. Трава поредела, а вместо деревьев и кустарников торчали, как свидетельство их давнего вырождения, одинокие сломанные ветки и почерневшие пни. Странники прибыли в Драконью Пустошь, и прибыли они сюда на исходе года.

Дж. Р. Р. Толкин «Хоббит»