Раздел 3

ДРАКОН

На первом месте среди четырех «священных» животных Китая стоит, несомненно, дракон.

Было бы крайне любопытно проследить, насколько далеко в древность уходят корни этого образа. Несмотря на то, что большинство искусствоведов относят его окончательное оформление к правлению династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.), источники ипоследние находки памятников изобразительного искусства, а также иероглифы в древнем начертании позволяют говорить о куда более раннем периоде.

Уже в комментариях к триграммам «И цзина», относимого к легендарным временам (III-е тысячелетие до н. э.), упоминания о драконах многочисленны: «Нырнувший дракон не действует» (47, с. 199); «появившийся дракон находится на поле» (там же); «летящий дракон находится в небе» (там же, с. 200); «драконы бьются на окраине; их кровь — синяя ижелтая» (там же, с. 204).

Речь идет о пресмыкающемся, близком к змее иживущем в воде. Именно этот водный образ жизни заставил древних китайцев видеть в драконе божество воды идождя. Драконы впадали в зимнюю спячку (61, с. 38). Их пробуждение ипоявление в водоемах было признаком наступления весны — времени года, важного для земледельцев.

Возможно, еще более ранние сведения сообщает нам древний источник, цитируемый у Ли Ши-чжэня: «Род Тао ирод Лун ели драконов» (23, с. 54). Обычай ритуального поедания животного-тотема у всех народов уходит в седую древность.

В эпоху «Праведных ванов» некий Дун, знавший секрет кормления иразведения драконов, получил от императора Шуня (2255 — 2204 гг. до н. э.) титул «кормящий драконов». В ту же эпоху разводили драконов Кун Шэн иЛю Лэй.

В наиболее ранних дошедших до нас письменных памятниках Китая — надписи на бараньих костях ичерепашьих щитах, а также на бронзовых изделиях эпохи Инь (1766 — 1122гг. до н. э.) — знак «лун» («дракон») явная пиктограмма.

Хотя Уиллет считает, что в иконографии образ дракона сложился к эпохе Хань (69, т. I, с. 275), ко времени династии Чжоу (1122 — 247 гг. до н. э.) относятся изображения дракона, ничем не отличающиеся от более поздних (43, с. 64; 20, с. 2).

При Хань окончательно формируется учение о четырех священных животных — цилинь, феникс, черепаха идракон.

Еще в надписях на «иньских костях» мы видим по крайней мере три начертания знака «лун» — «дракон». Это или безногое рогатое существо (рис. 1, 2), или (рис. 3, 4) рогатое животное с извивающимся телом, покрытым чешуей, ис лапами. Пятое начертание изображает, возможно, крылатого дракона.

При династии Сун (960 — 1279 гг. н. э.) складывается учение о «восьми сходствах» дракона: рога оленя, голова верблюда, глаза духа, шея змеи, чешуя карпа, когти орла, лапы тигра, уши коровы (50, №№ 1145 — 1148, цз. 28, Шанхай, 1939). При династии Мин великий фармаколог иврач Ли Ши-чжэнь прибавляет к этим чертам усы ибакенбарды, а глаза духа заменяет «глазами кролика» (23, т. 6, цз. 43, Шанхай, 1945).

Зимняя спячка дракона иего появление весной в водоемах, его неразрывная связь с водной стихией, его несомненные свойства пресмыкающегося — все это, как было сказано выше,дало повод древним китайцам считать его божеством воды, дождя иплодородия.

Дракона считали самым главным из всех чешуйчатых существ. Он мог по своему желанию становиться невидимым. Весной он восходил на небо, а осенью скрывался в водоемах. Существовали поверья о небесном драконе, охраняющем дворцы богов; о божественном драконе, повелевающем ветрами идождями; о земном драконе, регулирующем течение рек иручьев; и, наконец, о драконе-страже спрятанных кладов, охраняющем сокровища, скрытые от смертных (54, с. 315).

По другим данным, существовало пять драконов, управляющих четырьмя сторонами света ицентром. Официальные лица были обязаны устраивать время от времени их чествования. Губернаторы провинций устраивали моления драконам дважды в год, а мелкие администраторы — дважды в месяц. Особенно часто такие моления проводились в засушливое время (54, с. 314).

Дракон Хэ-бо — дух реки Хуанхэ. («Шань-хай цзин».)

«Золотой дракон» особенно почитался обитателями берегов Хуанхэ. Его воплощение — змею — приносили в храм, где чиновники воздавали ему божеские почести (54, с. 133 — 134).

Считалось, что, если дом или дерево загорится от удара молнии, «Небо берет дракона», обитавшего в них. Изображение этого момента мы видим в иллюстрации к одной из новелл Ляо Чжая. На картинке огромный дракон вылетает сквозь крышу дома. У выхода — изумленная толпа народа (25, цз. 14, л. 29а). Дракон фигурирует в качестве одного из знаков зодиака (не надо путать его со знаком змеи). Де Виссер пытается провести параллель между драконами ииндийскими «нага» (61, с. 1, 4, 29). То, что «нага» посылают на земли дождь, еще не говорит о том, что перед нами — аналог дракона. Обычно «нага» мыслятся как огромные кобры. Правда, переводчики буддийских текстов на китайский язык действительно обозначали понятие «нага» иероглифом «лун». Отсюда иверсия о «восьми царях-драконах» — восьми «нага».

В тангутской коллекции СПбФ ИВ РАН есть шастра «Способ принесения жертв златокрылому царю драконов» (Танг. 375, Инв. NNN 807). В данном случае мы имеем дело с переводом слова «нага» словом «дракон», как иу китайских переводчиков.

Широко известная в Китае иЯпонии сказка о хитрой обезьяне, обманувшей морского дракона, — по сути дела, переложение одной из джатак, которая начинается словами Будды: «Когда я был обезьяной». И здесь происходит смешение понятий «дракон» и«нага».

По-видимому, между индийским культом змей («нага») икитайским обожествлением дракона первоначально не было никакой связи. Она возникла позднее, когда в Китай пришел буддизм. Образ китайского дракона возник, как мы уже говорили, в глубокой древности.

Как божество дождя иплодородия, как благодетельная сила, дракон стал символом императорской власти. Проводилась следующая параллель: верховный дракон находится на небе, ивсе стихии подчинены ему; он может заставить идти дождь, когда пожелает, ипоэтому жизнь всех растений зависит от него; император со своего трона также следит за нуждами своих подданных идарует им материальные идуховные блага, без которых они могут погибнуть (54, с. 214).

Это, конечно, позднее толкование традиции. Начало же этого отождествления теряется во тьме веков, в эпохе легендарных правителей Китая: Хуан-ди внешне походил на дракона; мать Яо зачала его от дракона; Шунь имел во внешности черты дракона. Ему помогал править золотой дракон (54, с. 330). Среди эмблем, украшавших одежды (императоров), было иизображение дракона (54, с. 220).

Позднее — вплоть до 1911 г. н. э. — император имел в своей титулатуре титул «живой дракон»; трон императора носил название «драконьего престола»; изображения драконов помещались на церемониальных императорских одеждах, знаменах, священной утвари.

Как мы видели выше, знак «дракон» — явная пиктограмма Сам этот факт отрицает представление о драконе, как о простой комбинации черт различных животных. Глубоко ошибочным представляется нам имнение о том, что изображение дракона в виде змеи — первоначальное начертание знака «лун». Приведенные выше древние иероглифы говорят об обратном. В них заложено представление о четырехлапом чешуйчатом существе с головой, украшенной рогами или гребнем. Речь может идти не об усложнении, а о последующем упрощении некогда сложного слова.

Не менее ошибочным представляется мнение К. И. Голыгиной (10, с. 43), что китайский «змей» живет в горах ипещерах. И уже совсем абсурдом звучит утверждение, что образ «змея» сложился раньше, чем образ дракона. Если под «змеем» понимать гигантскую змею Ба (, ), то оба образа на равных правах фигурируют ив древней иероглифике, ив ранних источниках («Шань-хай цзин»). Заявление, что «образ дракона собирательный ине имеет реального прототипа», в свете анализа пиктограммы вообще настолько неуместно, что в комментариях не нуждается.

Если пресловутый «змей» — дракон Цзяо (), то итут мы сталкиваемся с грубой ошибкой. Цзяо — житель воды, редко выходящий на сушу. Ни о каких «горах ипещерах» не может быть иречи.

Ли Ши-чжэнь уделяет костям дракона, как лекарственному средству, значительное место. Он с предельной точностью указывает места, где их можно найти: провинция Шаньси — берег реки Яньшуй, гора Тайшань (на обрывах ив пещерах на берегах реки), провинция Сычуань, а также Яньчжоу, Цанзчжоу, Тайюань. В Сычуани, около запруд, можно найти позвоночник ичереп с рогами изубами. Кости самца дракона — массивные, покрытые «узорами». Кости самки — тонкие, желтого цвета. Наилучшими считались «пятицветные» кости («пятицветные» в старых китайских источниках являются синонимом слова «разноцветные»), худшими — черные (23, т. 6, 202, цз. 43, с 54).

Ли Ши-чжэнь приводит изображение костей — череп с рогами, несколько позвонков, лапу (отчасти мумифицированную). Судя по рисунку, перед нами останки крупного древнего пресмыкающегося. Череп с рогами походит на череп травоядного динозавра, но зубы похожи на зубы хищника. Тут может иметь место ошибка художника, так как сам Ли Ши-чжэнь в тексте указывает: «Зубы не сильные» (вероятно, следует понимать: «не хищные»).

Есть сведения ио высохших трупах, ио сброшенной коже дракона (там же).

О костях дракона упоминается ив самом раннем памятнике, содержащем сведения о животных — «Шань-хай цзине» (44, с. 52).

На гравюре, иллюстрирующей одну из новелл Ляо Чжая, люди выкапывают из земли останки дракона (С 159, л. 31).

Постепенно китайские аптекари в погоне за выгодой стали выдавать за кости дракона любые древние кости, даже кости синантропа ииньское кости с гадательными надписями.

Совершенно очевидно, что несуществующее животное не могло оставить после себя вполне осязаемых останков.

По мнению Вэнь И-до (8), дракон был тотемом династии Ся, существование которой в настоящий момент можно считать доказанным (18, с. 152 — 154). Это вполне согласуется с текстом о поедании тотема — дракона племенем Лун (см. выше). Вэнь И-до считал, что «люди дракона» столкнулись с «людьми феникса» — племенем, основавшим династию Инь, долгое время считавшуюся первой династией Китая. Традиция «великой птицы», характерная для южных монголоидов, к которым, по данным иконографии, относились люди Инь, столкнулась с традицией дракона, возможно, цянской, ибо племя Ся, по мнению некоторых исследователей, было родственно цянам (18, с. 175). Среди южно-монголоидных лиц на бронзовых сосудах ив немногочис-. ленных памятниках мелкой пластики иньцев мы имеет одно несомненное свидетельство наличия цянского элемента — знаменитую аньянскую маску с ее «американоидным» обликом (18, с. 200).

Легендарный Сюэ Ю верхом на драконе. («Шань-хай цзин».)

Среди национальных меньшинств Китая дракон — также частый объект почитания. В рукописи племени Лоло есть изображение дракона, совершенно такое же, как у собственно китайцев, но более грубо выполненное (52, с. 256, 250). В уйгурской рукописи коллекции СПбФ ИВ РАН (С 544, с. 105) описана встреча паломника с драконом в пустыне Гоби. В родословной уйгурских ханов (Т. 48) среди прочих есть ирод дракона. Что-то вроде китайского дракона описано в книге Марко Поло; хотя он считает его реальным животным, дракон выглядит у него совершенно фантастической фигурой (17, с. 138—139).

Чем дальше от Китая, тем больше укрепляется представление о драконе не как о благодетеле человечества, но как об олицетворении зла. В иранском культурном круге он — безусловно злое инечистое существо. Есть изображение битвы симурга (феникс) измея Ашдаха (дракон). Оба существа очень похожи на свои китайские прототипы (30, NNN5, 1958, с. 32).

В античном мире дракон — первоначально просто большая змея — по мере усиления связей с Востоком приобретает черты китайского луна. Вражда с великой птицей — в данном случае с орлом — имеет место в античной литературе.

У Плиния дракон описан как большая змея типа питона или боа. Так же описывает его Диодор Сицилийский. Часто у античных авторов дракон — житель Африки или Индии, но нет недостатка ив рассказах о драконах в Средиземноморье.

Сообщение о гигантских змеях в различных тропических районах земного шара продолжают поступать ипо сей день. В сущности все они похожи на описанную в древних китайских книгах змею Ба (в настоящее время это слово обозначает также боа, удава, питона). Легендарная змея Ба так велика, что может проглотить слона. Древнее начертание иероглифа «ба» изображает змею с огромной оскаленной пастью.

Дракон Ин-Лун. («Шань-хай цзин».)

Дракон Ин (, Е 30, рис. 66) обычно ничем не напоминает древнего крылатого ящера. Но одно из его японских изображений дает нам образ птицы с головой дракона, то есть существа, близкого к птеродактилю (52, с. 254).

О том, что птеродактили могли сохраниться до наших дней, есть свидетельства очевидцев. В 1960 г. в Родезии привезли в медпункт раненого рабочего. По его словам, на него напала «летучий змей». На рисунке, сделанном пострадавшим, был изображен типичный птеродактиль («Неделя», 1960, NNN 25,14 — 20. 8 — 60).

Эйвельманс сообщает о том, что птеродактиля видели в Анголе (55, с. 487).

В «Шань-хай цзине» особо выделен дракон Ин. Его изображение занимает целый разворот книги. Он нарисован в виде классического дракона, но с парой перепончатых, как у летучей мыши, крыльев. Так же изображен он ив «Сань-цай ту хуэй» (34, т., с. 2261).

Зато в том же «Шань-хай цзине» нет недостатка в изображениях драконов, запряженных в колесницу духа или небожителя. Там же мы встречаем изображения духов мест, имеющих в своем облике элементы дракона — драконью голову, драконье туловище при человеческой голове ит. д. Кроме дракона Ин в тексте ина рисунках остальные разновидности драконов даже не упоминаются (о разновидности драконов см. 38, с. 120). Создается впечатление, что драконы были хорошо знакомы автору книги: поэтому он особо выделил только самого необычного из них (дракона Ин).

По китайским поверьям, дракон Ин — сущность огня. Он живет в северной части провинции Цзянсу; имеет крылья иможет пролетать сквозь 9 небес; при прикосновении его хвоста к земле начинают бить фонтаны воды (54, с. 330).

Кроме дракона Ин в иллюстрациях уделено некоторое внимание дракону Шэнь ( ). В «Сань-цай ту хуэй» он изображен крылатым, двухвостым ишестилапым (34, т. 6, с. 2263). В японском ксилографе В 101 дракон Шэнь показан как гигантское животное, находящееся в море ивыдыхающее город с людьми (В 101, цз. 14, л.1).

Дракона, обычного для Японии типа — с головой, покрытой не то шерстью, не то стоящими вертикально чешуями — мы видим на гравюре Хокусаи в одном из ксилографов нашего собрания (В 251, рис. 2 — разворот).

В «Собрании рисунков тьмы образов» (В 180) есть изображение буддийского монаха с посохом из корня дерева. Монах поднимает патру, из которой вылетает дракон без чешуи, гривы ибахромы на хвосте. Видимо, здесь мы имеем предельно обобщенный образ, без указания на какую-то определенную разновидность дракона (В 80, л. 14б). В той же книге есть еще одно изображение дракона: из овала в виде плетенки в облаке вылетает дракон. Изображение настолько стилизовано, что тело дракона похоже скорее на язык пламени. Название «юй лун» (), «дождевой» или «грозовой дракон») заставляет вспомнить о связи дракона с грозой имолнией.

Дракон съедает крестьянина. (С 159, цз. 15, л. 246)

Часто художники не задавались вопросом, какого именно дракона — благого или жестокого — им следовало изобразить, но давали обобщенный образ дракона — «лун». У Ляо Чжая мы видим огромного дракона обычного типа, выползающего из ущелья изаглатывающего человека (С 159, цз. 15, л. 24б).

О драконе, как символе императора, было сказано выше. Но образ дракона столь глубоко внедрился в сознание древних китайцев, что мы встречаем упоминание о нем во многих названиях предметов иявлений природы.

Среди музыкальных инструментов старого Китая есть «драконова флейта» (). «Глаз дракона» — это растение лонган (, Euphoria Longana, Лун янь). Можно было бы привести еще немало примеров.

Невольно возникает уже несколько раз затрагивавшийся в нашем обзоре вопрос: не скрывается ли за этим образом какой-то реальный прототип? Действительно, сведения о драконоподобных существах поступали ипродолжают поступать из разных районов земного шара, главным образом, из Африки. Известны сообщения агентов фирмы Гагенбека о «полу-драконе, полуслоне», рассказ начальника немецкой экспедиции Ликуала — Конго, Штейна (38, с. 125), упоминание капитана Стивена о виденном им в Центральной Африке существе, похожем на бронтозавра (55, с, 434).

Сам фольклор африканцев изобилует намеками на какое-то гигантское существо, живущее в воде. Особенно интересен персонаж зулусских сказок, Кукумадеву, живущий в реке Луланга. Это большой зверь с длинным телом, не имеющий шерсти (36, с. 82). Так же, как икитайский «лун», он может вступать в брак с женщинами (Там же, с. 64 — 66). Обычно он похищает одежду иукрашения купающихся девушек, затем, по их просьбе, возвращает похищенное, а ту девушку, которая из гордости отказывается просить его, берет в плен иделает своей наложницей (там же, с. 80 — 81). Он — не единственный в своем роде; в водоеме много таких же зверей. Он смертен — в нескольких сказках его убивает отец похищенной девушки. По другой, менее распространенной версии, он глотал девушек живыми.

Трудно сказать, имеет ли связь Кукумадеву с другим персонажем — большим многоголовым зверем, живущим в лесу иедящим людей. Он «владеет всеми вещами». Герою сказки он дает в подарок целое племя (намек на то, что племя поклонялось зверю? Там же, с. 57 — 58).